она, еще в девушках, побывала с родителями во Франции. Разумеется, NN как человек чести вызвал его! Филипп Пущин шапочно знаком с одним родственником NN, тоже человеком военным, однако недавно раз… – Каменский запнулся было, но тут же выправился, – недавно покинувшего службу. В то время, о котором идет речь, Пущин находился в Санкт-Петербурге по служебным делам. NN, сделавшись статским человеком, не хотел приглашать секундантами никого из своих прежних друзей-офицеров, опасаясь, что навлечет на нас служебные неприятности. Мы даже не были осведомлены о готовящейся дуэли и узнали о ней, к несчастью, слишком поздно. NN позвал в секунданты уже упомянутого своего родственника, раз… – Лев снова запнулся, – я хотел сказать, вышедшего в отставку, и его знакомого, Пущина, с которым они как раз случайно встретились в одной кофейне на Невском. NN был так разъярен проступком француза, что не особенно задумывался о том, кого он зовет в секунданты. Пущин и родственник NN дали согласие. И вот настал час дуэли. NN защитил свою честь и честь своей супруги, убив противника, однако сам был смертельно ранен. Его друзей по гусарскому полку и секундантов призвали к его одру проститься. NN роздал нам кое-какие свои вещи как прощальные дары, в том числе распределил между нами некоторые свои драгоценности. Пущину был завещан прекрасный перстень с бриллиантом и сапфирами из числа украшений, некогда принадлежавших покойной супруге NN. Думаю, это произошло случайно, NN был уже в полубреду, когда раздавал свои вещи, иначе не завещал бы столь ценную реликвию почти незнакомому человеку, но это неважно! Главное, что Пущин принял этот перстень из рук умирающего. Понимаете ли вы, Наталья Михайловна, что предсмертный подарок священен для каждого благородного человека? – спросил Лев, и Аглая кивнула, правда, с некоторым опозданием, ибо, увлеченная этой историей, не сразу вспомнила, что Наталья Михайловна – это она.
– Надеюсь, что понимаете! – воскликнул Лев. – Тем легче будет вам осудить то, что произошло затем. Поскольку близкие друзья NN видели, как он самолично передал вышеописанный перстень Пущину, мы были немало изумлены, когда, прибыв в Москву в лагеря, вскоре увидели этот перстень на руке некоей… – Лев смущенно кашлянул, – некоей особы, которая… э-э… дружна со многими господами, как военными, так и статскими. Разумеется, она… э-э… не принадлежит к числу тех, кого эти господа позвали бы в свой дом и кого представили своим женам или невестам. Не знаю, понимаете ли вы меня…
– Видимо, это кто-то вроде той особы, с которой вы танцевали так долго? – выпалила Аглая – и тут уже прикусила язык, сама испугавшись своих слов.
Лев откровенно остолбенел:
– Я не предполагал, что вы… откуда вам может быть известна эта особа и ее репутация?!
Аглае послышалось или в самом деле с той стороны, где стоял Вася Шацкий, донеслось что-то вроде испуганного стона?
– Когда я удалилась… э-э… немного передохнуть, – уклончиво объяснила Аглая, – я слышала, как ее обсуждали две дамы.
Конечно, ей не хотелось врать Льву, однако не
