Виновница страстей. Елена Арсеньева

в толпе зрителей у ступеней старой, еще царицей Натальей Кирилловной Нарышкиной[26] построенной церкви Вознесения на Большой Никитской, где происходило венчание. Никита вскоре после венчания вышел в отставку, а Лев уехал в Санкт-Петербург, и почти год Аглая совершенно ничего о нем не знала. Ей было только одно утешение – молиться и надеяться на Бога.

      Разумеется, она молчала о том, что влюбилась, молчала о том, кем пленилось ее неопытное, но дерзкое сердце, и даже Наташа не подозревала об этом. Аглая не призналась подруге потому, что ей было невыносимо слышать даже одно недоброе слово о человеке, пленившем ее разум и душу, а Наташа, конечно, принялась бы чернить его, как не раз бывало раньше.

      Но… но теперь-то что? Неужели теперь Наташа должна стать женой Каменского, которого она не любит, но которого любит Аглая?!

      – Да ведь граф Михаил Михайлович Льва презирал, что же он так переменился? – вскричала она в отчаянии. – И граф же знает, что ты Каменского терпеть не можешь! Как же он решил тебя за него выдать?

      – Именно потому, что я его терпеть не могу! – простонала Наташа, которая была слишком огорошена свалившимся на нее несчастьем, чтобы заметить, в каком отчаянии подруга. То есть она это заметила, но отнесла на счет сочувствия себе. – Он решил наказать меня за Филиппа!

      – Граф узнал про Филиппа?! – всплеснула руками Аглая. – Но как?!

      – Да я сама виновата. Потеряла одно письмо Филиппа, как последняя дурочка. И надо же было случиться, чтобы его нашла тетушка Зинаида Михайловна! Мигом передала, конечно, отцу. Теперь будет стеречь меня, как цербер, на субботнем маскараде у Прокошевых…

      – В субботу маскарад у Прокошевых? – удивилась Аглая. – Ты мне не говорила.

      – Да я и сама об этом не знала! – отмахнулась Наташа. – Отец позабыл мне сказать о приглашении, хотя дал за меня согласие присутствовать. Он был занят только тем, что со старшим Каменским сносился. Тот давно прочил своего сыночка за меня, да отец все отнекивался. А узнав про Филиппа, как с ума сошел. Чем, говорит, за бесчестного да нищего шалопая пойдешь, лучше отдам тебя за шалопая богатого да властью обласканного! А Филипп никакой не бесчестный! И ничуть не шалопай!

      И она залилась горючими слезами.

      Филипп Пущин и Наташа были знакомы с детских лет. Дело в том, что отец Ильи Капитонова служил в одном полку и с Василием Пущиным, отцом Филиппа. Состояние Пущиных, конечно, было несравнимо с Игнатьевским, поэтому именно граф Игнатьев принял осиротевшего Илью в свой дом. Ну и госпожа Метлицына сыграла свою роль, конечно. Однако Василий Пущин продолжал следить за воспитанием и учебой Ильи, часто приглашал его к себе, да и Филипп частенько навещал Илью и постепенно стал своим человеком в доме Игнатьевых. Наташа не помнила того времени, когда не любила бы Филиппа, а он не любил бы ее. Любовь их выросла из детских лет и повзрослела вместе с ними. Они не говорили о своих чувствах – просто знали о них, и мысль о том, что со временем они станут принадлежать друг другу, была для Филиппа и Наташи неоспорима

26

Имеется в виду вторая жена царя Алексея Михайловича, мать Петра Великого.