Двое могут хранить секрет. Карен М. Макманус

из-за его работы, а отчасти потому, что ни один из них не покидает Эхо-Ридж, если в том месте нет обслуживания в номерах и спа.

      – Вы обедали с мистером Коутсом, пока нас не было? – резко спрашиваю я.

      Питер слегка раздувает ноздри, это единственный признак раздражения, который он вообще демонстрирует.

      – Обедал в пятницу. Он все еще налаживает свой бизнес, но в надлежащее время он будет рад поговорить с Декланом. Я продолжу поддерживать с ним связь.

      Одно время Бен Коутс был мэром Эхо-Риджа. Потом вышел в отставку и открыл в Берлингтоне фирму по политическому консалтингу. Деклану осталось несколько – ну, ладно, куча – зачетов до получения диплома в своем политехническом колледже, но он все еще надеется получить рекомендацию. Это его единственная за все время просьба к Питеру. Или, скорее, к маме, потому что на самом деле Деклан и Питер не общаются.

      Мама улыбается Питеру, и я не настаиваю. Кэтрин выходит вперед и касается ожерелья из перекрученных бус у мамы на шее.

      – Как это мило! – восклицает она. – Очень артистично. Такое приятное разнообразие по сравнению со всеми этими жемчугами, которые мы увидим сегодня вечером.

      Мамина улыбка тускнеет.

      – У меня есть жемчуг, – нервно произносит она, глядя на Питера. – Мне…

      – Все в порядке, – быстро говорит он. – Ты прекрасно выглядишь.

      Я готов убить Кэтрин. Не буквально, конечно. Но мне все время приходится себе об этом напоминать, учитывая историю нашей семьи. Но я не понимаю ее постоянную потребность поддеть мою маму ехидными замечаниями. Она не разлучала родителей Кэтрин; она третья жена Питера. Мать Кэтрин уехала в Париж с новым мужем задолго до первого свидания мамы и Питера.

      И Кэтрин должна знать, что мама переживает из-за сегодняшнего мероприятия. Мы никогда не участвовали в сборе средств для стипендии в честь Лейси Килдафф. Потому в основном, что нас никогда не приглашали.

      Или не желали видеть.

      Ноздри Питера снова вздрагивают.

      – Давайте-ка пойдем. Мы опаздываем.

      Он открывает дверь и пропускает нас вперед, одновременно нажимая кнопку на автомобильном брелоке. Двигатель его черного «Рейндж Ровера» на подъездной дорожке заводится, и мы с Кэтрин забираемся на заднее сиденье. Мама устраивается на пассажирском месте впереди и переключает радио со станции «Топ 40», которую Кэтрин любит слушать на полную громкость, на «Национальное общественное радио». Питер садится последним и пристегивается, прежде чем тронуться с места.

      Извилистая подъездная дорожка Нилссонов самая длинная часть пути. После нее – несколько быстрых поворотов, и мы в центре Эхо-Риджа. Если можно так выразиться. Ничего особенного тут нет – по обе стороны Манчестер-стрит ряд красных кирпичных домов с белой отделкой, а вдоль них старомодные чугунные фонарные столбы. Здесь всегда мало народу, но особенно пустынно вечером в среду перед началом учебного года. Полгорода все еще на каникулах, а другая половина участвует в сборе средств в культурном