Смысл жизни. Сборник, посвященный Антуану де Сент-Экзюпери № 4. Сборник

А иногда благодаря силе поэтического дарования происходит удивительное превращение:

      И пусть ворона, громко, хрипло каркнув,

      Расправит два замызганных крыла

      И превратится в дивную Жар-Птицу,

      Что в клетке золотой сто лет назад жила.

      Пусть это длится недолго, но все же чудо поэтического творчества способно подарить малую толику счастья в этом недобром и тревожном мире. Однако для поэта – именно потому, что ему выпало жить в мире, где каждый день «страшный, чудный, тихий, трудный», нужно уметь не только не устрашить других, но и самому не бояться. Этим нелегким искусством вполне владеет Ольга Грибанова. Одно из ее стихотворений – пример особой поэтической смелости. С одной стороны, оно написано терцинами – одной из самых сложных форм, прибегнуть к которой для любого поэта – своеобразный вызов самому себе. Грибанова блестяще справляется со своей задачей. При этом она бросает вызов и культуре: терцины в нашем сознании неразрывно связаны с «Божественной комедией» и обычно используются с той или иной оглядкой на нее. Однако в стихотворении Грибановой нет и намека на Данте.

      Так же, как и автор, отважна его лирическая героиня.

      Я иду мимо сумрачных башен

      И веселых лесных ручейков.

      Дождь и снег мне давно уж не страшен,

      И не вижу я в мире врагов.

      Но свет и кротость души лирической героини порой оборачиваются против нее – и против ее мира. Не видя врагов, не ведая зла, можно по горькой случайности его сотворить. И тогда охватит уже не страх, а «смертельный ужас».

      Но человек не одинок в недобром мире. Есть и Бог. Может быть, в трактовке поэта Он не похож на привычный нам образ, но все равно отзывается на боль человека и подает ему Свою помощь. А это значит, что человеку и вовсе нечего бояться и можно по-прежнему идти сквозь жизнь, «и глаз счастливый блеск, и крики боли» принимая с одинаковым бесстрашием.

      Слово

      Черны лучи твои, светило!

      Ты ими землю остудило,

      Которую снега сожгли.

      Неслышна речь твоя, гроза,

      И оглушительна слеза,

      Упавшая с ресниц вдали.

      Над пропастью на паутинке

      Повисло сердце в острых льдинках

      И бьется пляске ветра в такт.

      Вот слово тайно подползло

      И меч свой лихо занесло…

      Мне кажется, всё было так…

      Сентябрь 2010

      Гитара и саксофон

      Мы с тобою так несхожи,

      Как гитара с саксофоном,

      И союз наш невозможен

      По любым земным законам.

      Голос мой как рокот трубный —

      Ты звенишь струною нежной,

      Но сомкнулись наши губы

      Безвозвратно, безнадежно.

      Но одну и ту же песню

      Я спою с тобой навечно,

      И вот-вот срастутся тесно

      Наши руки, ноги, плечи.

      Я вздохну гитарным ладом —

      Ты заплачешь саксофоном…

      Кто из нас кем был когда-то?

      Стали песней, звуком, звоном!

      24 апреля 2010

      Чёрный