Смерть под кактусом. Лариса Анатольевна Ильина

подобного. Я просто вошла в коридор, с удивлением разглядывая царящий там бардак, и прошла дальше в комнату. Татьяна Антоновна лежала на старинном кожаном диване, и первой мне бросилась в глаза напряженность ее позы. Я подошла ближе. Старушка была в ночной сорочке, а на левой ноге – домашняя тапочка. Это меня и удивило, я не могла представить, чтобы Татьяна Антоновна лежала на диване в тапочках.

      – Татьяна Антоновна, – тихо позвала я, – вам плохо? Татьяна....

      Я наклонилась и вдруг увидела, что глаза ее открыты. Рот застыл в напряженной гримасе, реденькие седые волосы разметались по багровому отекшему лицу… Последнее, что я успела увидеть, – забрызганный бурыми пятнами белоснежный воротничок… Я потекла вниз на растаявших ногах, и перед глазами все расплылось дрожащей мутью.

      – Светка! – Юркин голос не дал мне грохнуться в обморок, я оглянулась и уцепилась за его плечо. – Что?

      Ему хватило одного мгновения, чтобы понять, что произошло. Подобное он видел гораздо чаще моего, поскольку служил в шестнадцатом отделе МУРа, но в это мгновение голос у него дрогнул.

      – Татьяна Антоновна? – то ли спросил, то ли позвал, потом схватил меня за плечи и толкнул к дверям. – Иди, звони… Забери Тайку – и марш на твою кухню!

      На негнущихся ногах я добралась до коридора. По лестнице уже поднимались недоуменно перешептывающиеся соседи. Краснощекая Верка-парикмахерша с четвертого этажа пугливо глянула мне в лицо и быстро перекрестилась:

      – Матерь божья!

      ***

      Часы на моей кухне показывали половину одиннадцатого, когда старший следователь Удальцов поднялся, поблагодарил нас с Мегрэнью неизвестно за что и удалился. Юрка вышел вслед за ним, и я услышала, как они шепчутся в коридоре.

      Мегрэнь сжала виски руками и, раскачиваясь взад-вперед, прошептала:

      – Светка, неужели все это взаправду?

      Я вздохнула:

      – Не зря мне сегодня кошмар приснился.

      Хлопнула входная дверь, вернулся Юрка.

      – Что теперь будет? – спросила Мегрэнь, и губы ее скривила жалобная гримаса.

      – Что и всегда, – развел руками Юрка, – следствие… Хотя тут…

      Он многозначительно пожал плечами, давая понять, что подобные преступления раскрываются далеко не всегда.

      – А когда… ее? – нервно клацнув зубами, спросила я.

      – Точно сейчас нельзя сказать… Около суток.

      – Ножом?

      – Нет, задушена.

      – А откуда кровь?

      – Мочки порвали. Видимо, серьги выдернули…

      – Серьги? – изумилась я. – Да они у нее простенькие были…

      – Не скажи, – вдруг встряла Мегрэнь, – как раз наоборот. Мы один раз с ней болтали, разговор о камнях зашел. Она свою сережку сняла и говорит: «Видишь, камешек какой невзрачный? Это потому, что ты не разбираешься. Да я их специально и не чищу, чтобы зря глаз не мозолить…» Это, говорит, алмаз. А работа старинная, теперь такие не в моде… Вот так…

      – Мне и в голову не приходило, – призналась я. – Выходит,