Ты мой! Искушение. Walentina Gres

не хотела посвящать Дмитрия во все подробности нашего разговора с его матерью. Просто посоветовала спросить у неё самой, почему я считала его мёртвым. Дмитрий хотел было возмутится, но я его быстро охладила, задав следующий вопрос. И этот вопрос ему явно не понравился, потому что при упоминании моей сестрицы мужчина скривился как от съеденного целиком лимона.

      – Ничего у нас не было и быть не могло, ни тогда, ни тем более сейчас! – сказал серьёзно Дмитрий. – Да, сперва она пыталась делать вид, что меня безумно любит, но ей это быстро надоело. Кому понравится сидеть возле инвалида денно и нощно? – хмыкнул он. – А Маринка – птичка высокого полёта, не для неё это.

      – Ну да, тут и не поспоришь, она именно такая, – тихо подтвердила я его слова. – Что стало с твоим отцом? – спросила его так же тихо.

      Меня это, в принципе, мало интересовало, но, наверное, это бы выглядело некрасиво, если бы я не поинтересовалась.

      Дмитрий молчал довольно долго. Не знаю, что тому было виной, – собирался ли он с мыслями, или просто не хотел отвечать. Но когда он заговорил, его голос был хриплым и тихим.

      – У отца были проблемы с сердцем. Уже давно, – замолчав на время, он заговорил вновь. – Мою аварию он вынес стойко, хоть ему и было тяжело. Даже скандал, устроенный Маринкой, он выдержал. Хотя он уже тогда понял, какую ошибку совершил. С каждым днём он выглядел всё хуже и хуже. В один из вечеров он пришёл ко мне сюда и долго сидел. Он много чего мне тогда поведал, а ещё попросил прощения. Он также просил отыскать вас и вымолить прощение за него. А утром он уже не проснулся. Я знал, что когда-то это случится, но не думал, что так быстро, – он вновь замолчал, в этот раз надолго. Я тоже молчала, боясь спугнуть момент тишины. – Мать страдала больше меня, она его любила, хоть и не всегда поддерживала. Последней каплей для нас стал диагноз врачей. Они все как один твердят, что я никогда не смогу ходить!

      – Но твоя мать…

      – Что моя мать? – перебив меня, немного грубо спросил он.

      – Она сказала, что ты сможешь ходить, – проговорила я обескураженно.

      Я не могу понять, кто из них мне солгал. Если всё же она, то какой ей в этом прок?

      – Она до сих пор не теряет надежду. Верит, что я смогу подняться на ноги, – усмехнулся Дмитрий. – Но она заблуждается! Максимум, на что меня хватит – это инвалидное кресло!

      В комнате вновь повисла тишина, которую никто из нас не спешил нарушить.

      Не знаю, о чём думал Дмитрий, а лично я думала о том, как бы ему преподнести новость о детях. Как я поняла, он не увидел моего интересного положения (хотя его, если честно, трудно не заметить), так как толком и не смотрел на меня. Я думаю, если бы он заметил мой живот хоть краем глаза, то уже спросил бы об этом.

      – Помнишь ту ночь в домике на острове? – задумчиво спросила я.

      – Её тяжело забыть, – тихо проговорил Дмитрий. – Я даже не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь за это…

      – Мы простили тебя за это. Уже давно, – сказала я и, опустив