Ложь. Стас Канин

на кровати в той же позе, в которой она лежала в день их отъезда.

      – Хочешь персиков? – спросила мама, присев рядом. – Они ещё, правда, зеленоватые, но сладкие. Ты такие любишь.

      Лиля ничего не ответила, отвернулась к стене и накрыла голову одеялом.

      – И так почти месяц, – сокрушённо вздохнула бабушка, – ничего не ест, никуда не ходит…

      – Что значит «никуда не ходит»? – всполошилась Валентина Степановна. – Вы что документы не подали?

      – Нет. Я уж и уговаривала её и пугала. Ни в какую. Лежит и молчит, смотрит в одну точку. Как подменили девку. Глянь как схудла.

      – Лиля, повернись немедленно! – строго скомандовала мама. – Почему ты не сделал так как мы договорились?

      – Мы ни о чём с тобой не договаривались, – буркнула дочь.

      – Повернись немедленно!

      – Ну и что это изменит?

      – Сейчас отца позову, – не зная как реагировать дальше, срывающимся голосом произнесла Валентина Степановна. – Он тебе объяснит.

      – Бить будет? – Лиля повернулась, и опустив босые ноги на пол, нащупала под кроватью тапочки, встала, взяла из корзины персик, откусила и сморщившись выплюнула кусок. – Пусть бьёт, мне пофиг.

      – Господи, что же с ней случилось…, – глядя вслед вышедшей из комнаты дочери грустно сказала Валентина Степановна. – Была же девочка как девочка. А сейчас… Мама, вы только посмотрите на неё.

      – Я и говорю – пороблэно.

      Так в бесконечной и бесцельной борьбе прошёл год. Ничего не подействовало на Лилю: ни уговоры, ни угрозы, ни слащавые увещевания. После каждой новой попытки достучаться до дочери, становилось только хуже, она ещё больше замыкалась внутри себя и отдалялась, а совместное проживание становилось невыносимым, приносящим почти физическую боль всем участникам этой семейной драмы. То что драма вовсе не семейная Валентина Степановна поняла лишь после того как случайно встретилась с бывшей Лилиной классной руководительницей, которая и открыла глаза матери на реальную причину проблемы дочери.

      – И это всё из-за любви? – не поверила поначалу мама.

      – Я тоже посмеялась, когда мне Таня рассказала об этом. Но оказалось, что всё настолько серьёзно, что нужно было срочно что-то делать. Вмешиваться…

      – А почему вы не вмешались? Почему мне ничего не рассказали тогда. Об успеваемости беспокоились? Вам главное показатели? А то, что девочка пропадает…, – Валентина Степановна отвернулась и заплакала.

      – У меня таких двадцать пять человек в классе и у каждого свои проблемы, – строго парировала Раиса Олеговна. – Вы дома разве не заметили, что Лиля совсем другой стала? Не расспросили её?

      – Мы на работе с утра до ночи…

      – Вот видите, а обвиняете меня.

      – И что же нам делать теперь?

      – Мне трудно советовать, у меня нет своих детей, – учительница понурила голову, – да и любви такой не было