Тьма и Укалаев. Книга 1. Части 3, 4, 5. Озем

немало в поселке – и у них родословная не хуже вашей. Умельцев новых вырастить можно. Мастерство – дело наживное, были бы руки и голова…

      Иван – Если бы все было так – просто, на раз-два…

      Мерет – Ванька, ты ведь обнаглел. Веришь для своего спокойствия…. Считаешь, что твои бабы – пустяк. Может быть… Тогда поведай мне не о пустяках. Сюда Жердычиха приходила? Что ей понадобилось?

      Иван – Ничего особенного. Подновить менгельти – заменить кое-что, подкрасить, подмазать. Семейный вавукр у них – ей от ее деда достался, совсем ветхий, в сундуке десятилетиями пролежал, высох…

      Мерет – В огонь все ее сундуки. Скоро запылает. Старуха что – без устали обрядует? Двух Жердычих тон не выдержит. Нельзя обращаться к Вошедшему, особенно если у тебя в голове – труха древесная… Бормочет слова, которые не понимает, но затвердила со слуха, и тревожит силы непомерные, никому не подвластные… Ты полагаешь, и это я тебе спущу? Ты ведь не Жердычиха! А я могу и продолжить… Да, да, умелец ты мой разносторонний. Помимо баб к тебе зачастили гости из города. Народ совсем разношерстный и не любители до твоих деревянных фигурок… Объясни, что за проходной двор? Ты должен понимать – одно дело чужих баб тр… ть, другое же – касаться обстоятельств, для посторонних не предназначенных – многие из тех обстоятельств ты только что перечислил, а чужим про это лучше не ведать.

      Иван – Это не я – это Жирик. Чистая правда, Мерет. Поверишь ли ты, зачем к Жирику толпа гостей ломится? Умора, они его вроде как провидцем считают – местным колдуном. А Жирик, не будь дураком (а если он и впрямь не дурак? пропойца только), устроил надувательство. Нашел где-то старое апуро-то – платье расшитое, чуть ли не из рыбьих кож, еще из дедовских запасов – это апуро-то ему короткое, ноги не прикрывает. А он сидит без штанов, шут, на голову меховую шапку напялил, под шапкой выбрил лоб и виски, остальные свои жиденькие волосенки не тронул – теперь голая рожа как блин; на пояс нацепил всякие спиральки, монетки, бляшки, пальцы вдел в ноготники – и вот в таком виде перед гостями красуется! И чего-то там вещает… К Жирику приходят разные люди – и серьезного, и богатого вида даже – несколько раз приходил парень из Устана, называл себя ученым историком, а с ним старикан местный, с Межуя, с козлиной бородкой, Завалишинского корня – оба долго спрашивали Жирика, записывали на бумагу, фоткали Жириковский наряд… Потом якобы в газете про него написали… Как ты понимаешь, он теперь в важную персону превратился – самородок местный, бл…

      Мерет – Кто ему верит, козлу этому?

      Иван – А вот верят! Его спрашивают – он отвечает, чушь мелет. Землю серую растер в пыль, в тряпки завернул и продает – под видом оберегов, еще фигурки разные – чем чудесатее и страшнее вырезаны, тем лучше разбирают.

      Мерет – Этот товар ты ему подкидываешь? Спелись?

      Иван – Ну и че? Работа нехитрая – я за день сколько таких чудиков настрогаю. Однако же берут и деньги платят. Развернулся Жирик…

      Мерет – Ох….ть!