Некоторые не попадут в ад. Захар Прилепин

полный сил, довольный. Проспал восемь часов – по моим меркам это много. На улице – звук метлы.

      Выпил чаю. Покурил один на кухне – наслаждение во всём теле не покидало меня.

      Вышел на улицу. Там хозяйка ходит с метлой, что-то метёт то в одну сторону, то в другую. На самом деле – пытается на метле ко мне подъехать, хочет со мной поговорить, но ещё не знает, о чём.

      Зато я знаю, что ни о чём не хочу.

      Выбежала мелкая, омерзительная – какого-то гнусного окраса, как ожившая половая тряпка, – собачка, завизжала на меня. Хозяйка стала её зазывать к ноге. Имя собаки удивило: я бы так лебедь белую назвал. А она – эту визгливую тряпку.

      Открыл ворота, выкатил машину на улочку, лживо переживая о собачке: как бы не задавить, – и только здесь заметил: вот так я заселился!

      Слева, сто пятьдесят метров, – особняк, где живёт Батя: Александр Владимирович Захарченко, Глава Республики; а я его советник, солдат, офицер, товарищ.

      Справа, двести метров, – бывшая гостиница «Прага», где определили расположение придуманному мной батальону.

      И посредине живу я: меж Главой и батальоном.

      Только спьяну так можно было заселиться – наобум, наугад.

      Многие местные министры, командиры, чиновники искали дом в том же районе, где я свой выхватил без проблем, – и никто ничего не нашёл. А они так хотели прибиться поближе к Главе.

      Со мной всегда всё так. Само в руки падает.

      Все были уверены, что Батя нарочно меня к себе подселил.

      Пару раз рассказал любопытствующим реальную историю: про то, как напился, сделал один звонок риэлтору, заехал, спать хотел, ничего толком не посмотрел, даже названия улицы не спросил, расплатился и упал замертво… В ответ слушавшие меня, все как один, хитро, на хохляцкий манер, улыбались: ага, заливай нам, а то мы не знаем.

      Не верили.

* * *

      Называл его: Батя, Александр Владимирович, в зависимости от. И здесь буду так же. Ещё: Захарченко, командир, Глава.

      …Мне позвонили, сказали: командир вернулся из Москвы, когда сможешь у него быть?

      На улице начиналось лето, его последнее, а моё нет.

      «На Алтае или у себя?» – спросил я; Алтаем называлась одна из его ставок.

      «Дома, ждёт», – сказали мне.

      «Пять минут», – ответил я.

      Личка Главы, стоявшая на перекрёстке возле его дома, передала коллегам на дому: «Захар». Там помолчали несколько секунд, потом ответили бесстрастно: «Пусть заходит».

      – Заходите, – сказали мне. А то я глухой и рации не слышу. С другой стороны, если охранник просто головой кивнул бы – мол, иди, – меня б это ещё больше выбесило: раскивался, словами скажи.

      От перекрёстка – пятьдесят метров до его дома, вход через гараж. Там тоже охрана, смотрит на меня. Положено сдавать оружие, хотя я мог и не сдавать, мне разрешалось входить вооружённым к Главе; таких людей на всю республику было не более десяти, если не считать его собственной охраны. Но всё равно я сдавал пистолет – чтоб лишний раз не злить его личку. Им же не нравится, что я прусь к нему с оружием, – ну и зачем пацанам переживать?

      – У