Радио Хоспис. Руслан Галеев

Стас не препятствовал. Решил, что это будет приемлемым компромиссом.

      Это было непростое, но славное время. Молодые курсанты, будущие офицеры Военно-морской академии, гардемарины. У них был комплект парадной формы и два – повседневной. Огромная казарма на двести коек и примерно такой же, как в этой неухоженной квартире, холодильник. Он не работал, и его использовали для хранения батальонной документации. Типа несгораемого шкафа. Славный парень капрал Ленц соорудил для холодильника петли и раздобыл где-то тяжелый амбарный замок. Только последний идиот не смог бы такой открыть, на что и рассчитывалось. Через четыре года, за год до того момента, как они должны были получить офицерские звезды, случился банковский крах на Уолл-стрит, потянувший за собой общемировой экономический кризис, а затем и войну. Их академию, кажется, расформировали, впрочем, Стаса там уже не было. По миру катили кровожадными асфальтовыми катками гражданские войны, целые регионы вымирали в голодных корчах. Обжитое человеком пространство принялось делиться, как клетки рака, так же стремительно и пагубно, на мелкие и недолговечные государственные образования. Никто и теперь не знает, где был очаг инфекции, но уж метастазы-то прошлись по всему организму цивилизации. Капрала Ленца застрелили во время одной из политических демонстраций. Бар «Мертвый Чау-Чау» сожгли дотла. А приемный отец Стаса, Анатоль Бекчетов, потомственный русский дворянин, вернувшись по экстренному вызову из очередной экспедиции, обнаружил себя банкротом… Впрочем, все это было давно.

      Стас сделал шаг в комнату, потом остановился, помедлил, думая, стоит ли разуться, вспомнил про дождь и стянул с ног ботинки. Он прошел к кровати, аккуратно переступая через разбросанные вещи, сел. Невольно усмехнулся: под покрывалами скрывался водяной матрас. Гигантских размеров водяной матрас. Просто океанариум. В нем запросто можно было содержать пару дельфинов. Если бы они, конечно, не вымерли к тому времени.

      Дверь с легким шепотом открылась, и хозяйка квартиры переступила через порог. Красиво переступила. Красивая хозяйка. Свитер, видимо, остался в баре, и теперь женщина была только в длинном бежевом платье. Она, не глядя под ноги, прошла на середину комнаты, посмотрела на Стаса, огляделась и, пожав плечами, – дескать, что там тянуть, – легко скинула платье. Оно скользнуло маслянистой волной по телу и бесшумно упало на пол. У хозяйки бара оказались прекрасные сильные ноги, высокая крупная грудь и непослушные белые волосы, упрямо живучие, несмотря на всю химию, которой их пропитали. Живот был мягковат, а когда она медленно повернулась и пошла к душевой кабинке, то Стас увидел, что и зад ее не так тверд, как могло показаться. И все-таки она была чертовски красива. Невероятной, завораживающей красотой, настолько хрупкой, что напоминала о бабьем лете, о последних теплых днях, о том, что не сегодня, так завтра лужи начнут покрываться льдом, а трава и не успевшие облететь листья – инеем. Настоящая красота, которую от искусственной отличает только то,