Хранитель Чёрной поляны. Екатерина Эдуардовна Галиева

я? Как же я? От обиды хотелось плакать. Да что там плакать – рыдать во весь голос. Но «мужчины не плачут» – гордость не позволяет. Вместо этого я крепко зажмурился и постарался уснуть. Не тут-то было. Кто пробовал уснуть после сильных нервных потрясений, да ещё на голодный желудок, тот меня поймёт. Я не то, что уснуть, я и на месте-то спокойно сидеть не мог. Хвост дёргался так, словно в нём десяток бесов поселились и устроили шабаш, в брюхе пел водяной, а во рту было столько слюны от вкусных запахов, что хоть русалочьи бега устраивай. Эх, меня даже на профессиональный фольклор пробило…

      – Баба Маша, а ты с нами садись, – позвал Никита.

      – Успею ещё, – улыбнулась бабушка – Ешь творожок. Колбаску хочешь ещё?

      – Хочу.

      «Хочу!!!» – Отозвался голодными спазмами мой желудок – «Очень хочу!». В сенях хлопнула дверь – видно дед закончил с Карлушей и отвёл его в стойло. Бабушка опять засуетилась, доставая для него тарелку, чашку, отвернулась к печке проверить не остыл ли чай, и тут, о чудо, прямо передо мной замаячил кусочек колбаски. Розовый нежно-пахнущий ломтик повисел пару секунд и шлёпнулся на пол. Я осторожно двинулся вперёд и обнюхал его. Сверху на меня с любопытством смотрели два широко-распахнутых серых глаза.

      Ишь уставился! Не нужно мне ваших подачек – я чужое не ем! Я дёрнулся назад под лавку, но потом решил не брезговать и подцепив кусочек втянул его в своё укрытие. На его место тут же шлёпнулся другой, и я подумал, что этот мелкий – Никита, кажется – ничего внучок, с пониманием.

      Засвистел чайник, и бабушка, снимая его с плиты, выглянула в сени.

      – Ты идёшь, Егор Гаврилович?

      – Иду, – дед шагнул к ней навстречу и приобнял за плечи – Ну, где тут наши гости дорогие?

      – Здесь мы, деда, – отозвался Никита.

      – А у нас тут кот в окно влетел, – зачастил Лёшка – Здоровый такой, рыжий! Всю рассаду раскидал, как вражеский снаряд, представляешь? Ух, бах, трах – и нет кота!

      Я затрясся от возмущения. Вот ведь значит как? Снаряд я вражеский! Да я! Да я…

      – Ну и где же он теперь? – спросил дедушка

      – Под лавкой сидит, боится.

      – Ну или новую диверсию придумывает…

      Дедушка заглянул под стол. Глаза его смеялись, и мне стало чуть легче – есть всё-таки настоящая мужская дружба, и она выше каких-то там разбитых горшков.

      – Ну, диверсант, иди-ка ты сюда. Давай-давай, Василий, вылазь уже, – дед протянул мне большую ладонь, и я с урчанием поднырнул под неё и потёрся. Подхватив под брюхо, Егор Гаврилович вытянул меня из укрытия. Бабушка ещё сердилась, но ворчала лишь для проформы.

      – Ну чего щуришься, проказа? Защитник твой пришёл, да? Вот теперь будете на пару сметану с землёй есть!

      Сметану, это мы запросто! Я даже сам могу её съесть, зачем же деда наказывать? Глазоньки мои распахнулись и умильно уставились на хозяйку.

      Мария Дмитриевна взяла с полу пою миску и выложила в неё испорченную сметану. Правда большие куски земли она по доброте душевной всё же в ведро откинула, ну а с