Чтобы забыть. Элли Милау

такая волна протеста и негодования, что я резко поднимаюсь со своего места, куда он меня услужливо посадил, не забыв при этом зафиксировать ремнями, только разве меня это останавливает? Нет, конечно, наоборот раззадоривает. Что он о себе позволяет? Он больше не владеет мной. Я не рабыня!

      Дергаюсь, когда ремни натягиваются, злясь еще больше, с неким остервенением хватаю ремень, будто он виноват в происходящем, пытаясь его оттянуть, а затем, замечая выход из положения, щелкаю защелку, отчего ремни тут же прячутся в панель сидения.

      – А что ты хотел, Аякс? Чтобы я сидела на месте? Не будет этого никогда, – рычу, оказавшись на свободе, а он в ответ так улыбается, что я вся краснею от негодования.

      Улыбка? Он, что думает я ребенок, что бы с меня смеяться? Его выражение лица срывает все тормоза и я набрасываюсь на него диким зверем, как и хотела, как мечтала. Нет больше страха, куда-то ушел, вместе с понимаем, что больше не вернуться назад. Молочу по его каменной груди, а он одним движением сковывает мои руки, и я оказываюсь в беспомощном положении, связанная его руками посильнее любых наручников.

      – Я скучал, – его тихий выдох ставит окончательную точку в нашем противостоянии, ведь мурашки, пробежавшие по коже от этого его тона, отчетливо говорят – я проиграла, даже не вступив в полноценный бой.

      Противостояние похожее на безумство…

      Это не нормально и никогда не будет. Его объятья никогда не принесут тепло, какими бы горячими, хотя скорее – обжигающими, они не были. Наступаю ему на ногу, отталкивая при этом, и выворачиваюсь, наконец, из его объятий, а Аякс, видимо, не ожидавший такого от меня, отпускает мои руки. Даже по-новому как-то смотрит на меня, будто на диковинную новинку, что попалась его зоркому глазу. Да только от этого взгляда все внутри переворачивается. Не хочу его внимания и этого тихого шепота не хочу… домой хочу, к дочерям, к Зелту, убраться, наконец, от мужчины, который каким-то странным образом на меня влияет, пробуждая постыдные реакции тела, взывая к самым низменным инстинктам.

      Поворачиваюсь к нему лицом и выпаливаю, злясь еще больше не то на себя и на свою реакцию, не то на него, что смеет вот так спокойно ко мне прикасаться, будто имеет на это какое-то право.

      – Что ты себе позволяешь? Я больше не твоя… – хочу добавить рабыня, но Аякс перебивает своим громким.

      – Моя, еще как моя.

      – Нет, ты меня отпустил и сейчас не смеешь удерживать, – отчаянно трясу головой.

      Я должна как-то отстоять себя, иначе повторится то, что уже было… Как бы ни была обманчива его улыбка, я знаю кто такой Аякс. Хозяин, мастер, рабовладелец, он умело орудует хлыстом и мечом, не зная при этом ни жалости, ни пощады.

      – Хочешь, чтобы я тебя вернул Греку? – Уточняет, насмешливо выгибая бровь.

      – Нет, к своей команде, – отрицательно качаю головой.

      В колонию возвращаться равносильно смерти, но Аякс сам сказал, что сариан отпустят, а значит, либо они уже улетели, либо собираются.

      – Правильней