Бархатные коготки. Сара Уотерс

если я до сих пор по ней томилась и пугалась этого томления, то, как уже было сказано, наблюдая за Уолтером, я убеждалась в том, что и моя сдержанность, и моя любовь ничуть не противоречат естеству. Китти в самом деле была звездой – моей собственной звездой, и я, подобно Уолтеру, готова была удовлетвориться тем, чтобы вечно вращаться вокруг нее на отдаленной устойчивой орбите.

      Я не имела и понятия о том, насколько скорым и судьбоносным будет наше столкновение.

      Наступил декабрь – холодный, в противовес августовской духоте, холодный настолько, что стекло над лестничной клеткой у мамы Денди несколько дней подряд оставалось оледеневшим; холодный настолько, что наше дыхание по утрам бывало густым, как дымок, и мы утягивали свои юбки в постель и надевали их под одеялом.

      Дома, в Уитстейбле, мы терпеть не могли холод, потому что он делал вдвое тяжелее труд моряков. Помню, как мой брат Дейви, сидя январскими вечерами у нас в общей комнате перед камином, попросту плакал, скулил от боли, пока в потрескавшиеся, замерзшие руки, покрытые болячками ноги возвращалась жизнь. Помню боль в моих собственных пальцах, когда я, ведерко за ведерком, обрабатывала холодных зимних устриц и выуживала из ледяной воды бесконечных рыбин, чтобы отправить их в кипящий суп.

      А вот жильцы миссис Денди, все как один, любили зимние месяцы. Чем холоднее, тем лучше, говорили они. Потому что в мороз и в пронизывающий ветер публика ломится в театры. Многим лондонцам билет в мюзик-холл обходился дешевле, чем ведерко угля, – ну, если чуть дороже, то за такое удовольствие не жалко; чем топать от холода ногами и хлопать руками у себя в убогой гостиной, не лучше ли посетить «Звездный» или «Парагон» и потопать и похлопать там вместе с соседями, с Мэри Ллойд в качестве аккомпанемента? А в самые холодные вечера концертные залы оглашаются детским плачем: лучше взять чадо на шоу, думает мать, а то как бы не померло на сквозняке в сырой колыбели.

      Но нас, жильцов миссис Денди, не очень заботили в ту зиму замерзшие дети; мы беззаботно веселились, потому что билеты хорошо раскупались, все мы были заняты и немного пополнили свою мошну. В начале декабря фамилия Китти значилась на афише одного из концертных залов в Марилебоне; она выступала там целый месяц, дважды за вечер. Было приятно сидеть между представлениями в теплой комнате и сплетничать, а не гнать по снегу в другой конец города; к тому же остальные артисты – труппа жонглеров, фокусник, двое или трое комических певцов и супружеская пара лилипутов «Два вершка от горшка» – тоже радовались жизни и составляли очень веселую компанию.

      Шоу заканчивалось в Рождество. Мне бы следовало, наверное, встречать его в Уитстейбле; я знала: родители огорчатся, если меня не будет. Но я знала также, на что будет похож рождественский обед. За столом соберутся два десятка двоюродных братьев и сестер, будут говорить все разом и таскать друг у друга с тарелок куски индейки. При таком ажиотаже едва ли кто-нибудь много потеряет из-за моего отсутствия, а вот Китти потеряет точно, а кроме того,