Небесная голубизна ангельских одежд. Елена Осокина

революции выбросил на внутренний рынок бывшей Российской империи несметное количество художественных и исторических ценностей. Антикварная торговля, которую вели как многочисленные государственные организации, так и частники, в первые послереволюционные годы процветала[556]. С началом индустриализации задача концентрации валютных ресурсов в руках государства встала очень остро. Новорожденный «Антиквариат» стремился установить свою монополию на обладание художественным товаром валютного значения, убрав с рынка всех государственных и частных соперников. В марте 1929 года глава «Антиквариата» А. М. Гинзбург писал в Наркомторг Хинчуку:

      На внутреннем рынке все еще продолжается невероятный ажиотаж с антикварными и т. н. антикварными изделиями. Расплодилось много магазинов, каждый иностранец, в особенности из разных миссий, считает своим долгом по крайней мере раз в неделю обходить эти магазины и скупать все то, на чем по его мнению можно нажиться. В последнее время началась охота за иконами, которые скупаются представителями миссий на базаре, в магазинах и т. п. Проследить экспертам Конторы («Антиквариат». – Е. О.) за тем, чтобы экспортные вещи не попали во все эти магазины, невозможно. Я считаю, что нужно положить предел этому ажиотажу. Необходимо в одних руках концентрировать торговлю антикварными и т. н. антикварными изделиями.

      Гинзбург предлагал закрыть все частные антикварные магазины, а государственные передать «Антиквариату»[557].

      Жалуясь на частников, торговавших иконами, Гинзбург предлагал, например, закрыть магазин Муссури на улице Герцена. В 1927 году проживавший в Москве гражданин Греции Степан Михайлович Муссури заключил двухгодичный договор с Мосгосторгом, который разрешал ему скупать и принимать на комиссию предметы старины и роскоши, не представлявшие музейной ценности, а также экспортировать их по лицензиям Наркомторга СССР и под контролем советских торгпредств. За право экспорта Муссури должен был отчислять Наркомторгу часть выручки. Валюта от экспорта поступала в торгпредство, а Муссури в Москве должен был получать причитавшуюся сумму в червонных рублях по официальному курсу[558]. По словам Гинзбурга, договор с Муссури был расторгнут еще в сентябре 1928 года, но тот продолжал «спекулировать» иконами и антиквариатом. В борьбе с конкурентом Гинзбург обратился в Мосфинотдел с просьбой применить к Муссури меры налогового воздействия и заставить его прекратить торговлю[559].

      В борьбе за антикварные валютные ресурсы советское государство пыталось остановить скупку иностранцами экспортного товара за рубли. Так, 11 апреля 1929 года отдел торговли Ленинского исполкома обязал подведомственные антикварные магазины каждый месяц подавать сведения об иностранцах, которые скупали антиквариат в целях перепродажи[560]. Особо пристальное внимание привлекла деятельность американского концессионера Арманда Хаммера

556

См., например: Толмацкий В. А. Антикварно-художественный рынок России.

557

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1013. Л. 107.

558

Договор утвержден Коллегией Наркомторга 21 марта 1927 года. Текст договора см.: РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1014. Л. 1–2. О Муссури также см.: Жуков Ю. Н. Сталин: Операция «Эрмитаж». С. 94–95. По сведениям Жукова, Муссури совместно с берлинским банкирским домом «Бернгейм, Блюм и К°» образовали «Товарищество для экспорта предметов старины и роскоши» с уставным капиталом 25 тыс. руб. и гарантированным кредитом 200 тыс. руб.

559

РГАЭ. Ф. 5240. Оп. 18. Д. 1013. Л. 138.

560

Там же. Л. 91.