Хозяин тишины. Влада Ольховская

Эта девушка была примерно моей ровесницей. Она одевалась точно так же, как я до того, как моя жизнь сломалась, и даже хуже. Судя по всему, она зарабатывала не так уж много. Но она сидела в здании, где заключались многомиллионные контракты, она была здесь своей, и это позволяло ей чувствовать свою причастность к миру сильных и влиятельных. Поэтому я для нее была лишь комочком грязи, который каким-то образом научился открывать двери и ездить на лифтах.

      – Это все? – процедила она.

      – Да, спасибо!

      – Можете быть свободны.

      Эх, двинуть бы ей сейчас чем-нибудь… Но нельзя, нельзя. Тысячи лет цивилизации должны были научить меня решать споры переговорами, а не ударом в челюсть не понравившейся мне обезьяны.

      В этом случае, моими переговорами было молчание. Я пережила свои пять минут позора и покинула этот глянцевый мир – как мне казалось, навсегда.

      Полковник был рад услышать, что его поручение выполнено. Он даже назвал меня «не такой уж глупой девкой» – кажется, это было самое доброе, что он сказал мне за всю историю нашего знакомства.

      Но не прошло и суток, как он слег. Мне позвонили посреди ночи и сказали, что его забрала «скорая». Он, еще недавно такой энергичный, словно держался из последних сил, ожидая, когда конверт окажется, где нужно. Но с этим письмом оборвалась последняя ниточка, связывавшая его с жизнью, и он готов был уйти.

      Знал ли он, что его послание никто не прочитает? Что секретарша, скорее всего, избавилась от него сразу после того, как за мной закрылись двери лифта, а потом долго отмывала свои наманикюренные пальчики? Надеюсь, что не знал. Ему было легче уходить с верой в то, что он оставил после себя определенное наследие, я чувствовала это.

      Я поехала в больницу, как только узнала, что с ним случилось, и все равно опоздала. Полковник умер за полчаса до моего приезда.

      Мне было грустно – по-настоящему, и я плакала о нем искренне, как он и хотел. Не потому, что он мне помог; он мне, вообще-то, и не помог, в моей жизни ничего не изменилось. Но он хотел помочь! Он, незнакомый, угрюмый, не знающий мою историю, надеялся что-то для меня изменить и защитить меня. Давненько никто к этому не рвался!

      Я ожидала, что его похороны будут более чем скромными, но зря. Оказалось, что у Полковника был какой-то там особый счет, предназначенный для организации погребения. Я такого никогда не встречала, но на этот раз все сработало. У него был дорогой гроб, была целая бригада, которая отвечала за транспортировку, был священник, хотя я сильно сомневаюсь, что Полковник назвал бы себя религиозным человеком.

      Не было только одного: толпы скорбящих. Когда гроб выносили из квартиры, вышли соседи, приехали девочки, которые с ним раньше работали. Но они поступали так скорее из вежливости, и я их не виню. Полковник не дал никому из них настоящих причин скорбеть о нем, для них он остался неприятным воспоминанием, человеком, от которого хотелось держаться подальше.

      Но не для меня. В моем сердце его последняя воля пересилила любую обиду, которую я могла на него таить. Думаю, по сути