Уязвимая. Евгения Кузьминых

за ним. Кстати, его затылок украшал Млечный путь.

      Пройдя коридор, мы вышли в просторный холл. Светлые стены песочного цвета и сделанные из белого камня колонны поддерживающие потолок – это и есть главный холл штаба. Так, сказал Итан, когда мы миновали его и вошли в лифт, сделанный из стекла и металла.

      Сначала нас тряхнуло, а уже потом плавно двигаясь, лифт начал подъём.

      От нечего делать, наблюдала, как только что оставленный нами холл, вновь заполнился новым отрядом добровольцев.

      Тихий писк и двери открылись.

      Впереди снова коридор, по правую сторону двери, а слева панорамные окна, выходящие во двор штаба.

      Добровольцы, по приказу Итана, расходились по комнатам. Чтобы хоть как-то скрасить ожидание, посмотрела в окно: часть зеленеющего парка, а за ним ангары, в одном из них жила я до сегодняшнего дня.

      Мощёная дорога тянулась вдаль, по которой неслись грузовиков.

      Пыль клубами поднималась из-под их колёс. Словно завороженная, смотрела на подъезжающие к дополнительному отсеку машины.

      Неотрывно наблюдала, как из остановившихся грузовиков вышли спасённые с деревянными ящиками. Видимо, они тяжёлые, раз люди, сгорбившись, еле волокли неподъёмную ношу.

      Ничего особенного, но, глядя на трясущиеся руки старика, и слабость его ног, внутри перевернулся ком.

      Дряхлое тело совсем не годилось для такой нагрузки, но старику приходилось делать это, иначе он больше не будет нужен этому городу. И никто из других спасённых не пытались ему помочь.

      Да, это ещё одно правило: ты жив, пока ты полезен. Именно это и движет нами в борьбе с несправедливым миром.

      От безразличия людей, внутри меня всё раздирала скорбь. Но, в то же время, я понимала, что, скорее всего, тоже бы не рискнула подойти к нему. Иначе наказание настигло бы нас двоих, потому что каждый должен быть на своём месте, не вмешиваясь. Это и есть безжалостная система нашего города, в действии.

      Продолжала следить, как старик, шатаясь, нёс тяжёлый ящик к входу в штаб.

      Безмолвно наблюдала, как его морщинистые руки разжались, и ящик с грохотом упал на землю. Старик завалился на колени: он пытался собрать рассыпавшиеся боеприпасы.

      Остальные спасённые не обращали на это никакого внимания и таскали ящики. Руки деда ходили ходуном, плечи вздрагивали.

      Заметила шедших в его сторону Уру и Питера. Затем мольбу в глазах старика и слёзы, блестящие на его щеках. Отступила назад, когда серебро металла блеснуло в вытянутой руке Питера.

      Сердце бешено билось. Но я смогла совладать с собой. Единственное, что не могла понять, вот как Питер с таким хладнокровием может взять человека под прицел, ведь он чувствует! Не верилось, что в нём столько бесчеловечности.

      – Эй, – окликнул меня Итан, как раз тогда, когда прозвучал глухой выстрел.

      Отрешённо посмотрела на него.

      – Это твоя, – кивнул он на вторую от стены дверь.

      Ели волоча ноги, подошла к нему.

      – Приложи руку к экрану, пусть дверь сохранит твои данные, – командовал Итан.

      Как послушный солдат,