Уязвимая. Евгения Кузьминых

разу не поднималась по каменным ступеням штаба, ведь до сегодняшнего дня была просто защитником.

      До сих пор не верила, что вступила в ряды добровольцев.

      Мы подъехали к штабу, и кабинка остановилась прямо над его внутренним двором.

      – Приготовься к прыжку, – шепнул Питер.

      Не успев удивиться его словам, увидела, как добровольцы, ехавшие в другой кабинке, начали выпрыгивать на пустой выступ крыши штаба.

      Меня пробирал озноб. Пыталась не поддаться чувствам, иначе никогда не смогла бы покинуть эту кабинку.

      – Не отталкивайся, просто прыгай вниз, – вновь шепнул Питер.

      Он помогал, наверное, меня это должно было волновать, но сейчас совсем не до него. В кабинке началось движение, и я, оторвавшись от окна, последовала за Питером. Уверенная походка, ровные широкие плечи… Одетый во всё чёрное, он медленно приближался к открытым дверям кабинки. Не заметила, чтобы он волновался, наверное, для него это привычное дело, вот так попадать в штаб. Как бы мне хотелось хоть немного перенять этой решительности от него, чтобы не расшибиться насмерть.

      Давно заметила, что лидеры очень отличались от других мужчин города. В них было что-то другое – возвышенное.

      Питер подошёл к краю. Перед самым прыжком лидер посмотрел на меня, и я наконец увидела, нечто большее, чем пустоту. В его глазах были чувства, и Питер сейчас одним лишь взглядом дал понять, что не допустит, чтобы я погибла.

      Он точно такой же, как и я. Питер – чувствует.

      Подошла к краю и замялась, отчего стоящие позади добровольцы нетерпеливо возмущались.

      Не обращая на них внимания, пыталась сосредоточиться на прыжке.

      – Не тормози, отчуждённая.

      Бросила яростный взгляд в сторону, откуда услышала эти слова.

      Как и думала, это сказала Белла. Сжала руку в кулак, но увидев взгляд, полный удивления, отступила.

      – Прыгай, Тина, потом поговорим, – вмешался Боб.

      Окинула собравшихся недоверчивым взглядом, в кабинки остались все те, кто постоянно подтрунивали надо мной.

      «Они чувствуют! Они такие же, как и я!» – стучало в голове.

      Я должна доложить об этом лидерам и обречь Беллу и остальных на смерть. Но не могла. Ещё вчера я бы, не раздумывая, сама отправила её на дно обрыва, но не сегодня.

      – Долго ждать? – услышала крик Питера с крыши.

      Закрыла глаза и прыгнула. Свист в ушах, но не рискнула взглянуть, куда лечу.

      Ноги встретились с поверхностью, но не смогли удержать. Чья-то рука потянула назад, и я уперлась в кого-то.

      Открыла глаза. Стою на самом краю: пыталась не думать, что бы стало, если бы я не попала на крышу, а, промахнувшись, рухнула во двор штаба.

      Пыталась успокоить бешено рвущееся наружу сердце. Слёзы заполонили глаза, моргала как можно чаще, чтобы сдержать их.

      – В штаб, – голос Питера раздался совсем рядом.

      Осознав, что всё ещё прижимаюсь к кому-то, резко повернулась, забыв спрятать чувства за маской безразличия.

      Глаза Питера скользили