Миротворцы шестого континента. Никто, кроме нас. Владимир Сергеев

из душа, и закутавшись в большое полотенце, с ногами забралась на диван. Она сидела молча, уставившись в одну точку, потом тихо заговорила:

      – Ты знаешь, как они кричали после инъекции? Я думала, ладно, ничего, новый человек всегда рождается в муках, профессор тоже так считал. Примерно двое суток продолжались конвульсии, потом они затихли, потеряв сознание. Вскоре давление и пульс пришли в норму, мы вздохнули с облегчением, процесс стабилизировался. Ещё сутки спустя все трое подопытных очнулись. Мы потирали руки, принесли пищу в палату, тогда-то у меня возникли первые сомнения. Понимаешь, они разучились есть. Не умели ни ложками, ни руками, они наклонялись над тарелками и хватали еду ртом как животные.

      Она ненадолго замолчала, потом встала и, подойдя к бару, налила себе немного коньяка, а потом опять вернулась на диван и снова поджала под себя ноги.

      – Густав, если хочешь, плесни себе сам, – сказала она, отхлебнув глоток из бокала.

      – Спасибо Берта, мне ещё на совещание сегодня, к начальству идти, – отказался он, взглянув на часы.

      – Мы пытались их научить пользоваться ложкой, – продолжила она, – но тщетно. Они оказались необучаемыми. Они также разучились говорить, стали гадить прямо в одежду. Несколько дней мы бились над ними, пытаясь научить хоть чему-нибудь. Учили буквы, звуки. Они даже не пытались повторять их за нами. Их пробовали наказывать, бить, не давать пищу, всё бесполезно. Даже ложкой работать мы не смогли их научить. Абсолютные растения, все трое, а ведь до инъекции, они были нормальными, здоровыми людьми, все рефлексы были в норме. Интеллект выше среднего, а мы превратили их в овощи. Сегодня Беккер принял решение их усыпить и кремировать, что зря продукты переводить. Мне так плохо Густав, я же хотела реально помочь этим людям, которых на базе тысячи.

      Миллер позвонил начальнику и, сказав, что приболел, отпросился с работы до завтра. Остаток дня и ночь он провёл с Бертой, пытаясь её успокоить. После этого эксперимента девушка резко охладела к генетике и уже не боготворила своего шефа. Она по инерции продолжала ходить на работу, так как деваться с базы было некуда. Живыми от сюда никого не выпускали не инженеров с учёными ни пленных. Хоть и жили они в разных условиях, все они были заложниками обстоятельств.

      Густав родился в небогатой семье учёного. Отец был помешан на науке. Он со школьной скамьи вечно пропадал по лабораториям. Именно в одной из них судьба свела его с молодой лаборанткой Эльзой, которая вскоре стала его женой. А через год на свет появился маленький Густав. Мама всегда говорила, что сама женила папу на себе, отбив его у науки. Но, когда Густав немного подрос, всё же уступила сопернице и принялась ассистировать папе в его изысканиях. А мальчик, чаще был с няней, чем с родителями.

      Когда к власти в Германии пришёл Гитлер, отца неожиданно арестовали. Оказалось, несмотря на свою любовь к науке, он ещё всегда любил справедливость, и ещё в молодости