Желудёвый фрегат. Ульяна Сергеева

была стара, но увядание её жизни сопровождала красота: доброе лицо, морщинистое, как печёное яблоко, то и дело озаряла нежная улыбка, а губы помнили, как шутить и целовать.

      Время всё рассудило справедливо: теперь жемчужно-серебристые волосы Маритты, заплетённые в тугую косу, оправдывали её «жемчужное» имя.

      Дочери разлетелись по соседним деревням и свили уютные семейные гнёзда. Каждую неделю Арто приносил их матери новые письма; иногда в конверты были вложены детские рисунки или обведённые контуром ладошки внучат. Летом внуки приедут погостить, и Маритта расскажет им сотни старинных сказок.

      А сейчас она поставила на плиту кофейник и, взяв прихватки, стала доставать из пышущей жаром духовки лист свежей выпечки.

      Маритта ждала новых писем, а значит, и Арто. В зимние ненастья так важно согреть другого – он был ровесником её дочерям, и женщина привязалась к этому добродушному человеку.

      Наконец Маритта увидела, как Арто поднимается на холм, прорываясь сквозь снежные вихри. Преодолев подъём, мужчина остановился у знакомых ворот и огляделся по сторонам, словно ища кого-то.

      Маритта стояла у окна и ждала. Через несколько минут Арто направился к дому, где его радушно встретила улыбчивая хозяйка. Манящие ароматы кофе и корвапуусти – коричных булочек – согрели почтальона и отвлекли от тревог.

      – Маритта, неужели вы печёте коричные булочки в будни? Уверен, это противоречит всем правилам, – по-дружески обратился он к давнему другу.

      – Арто, я так стара, что не помню всех правил! Их слишком много, – рассмеялась Маритта тихим смехом, лёгким, как снежинка. – Да и потом, разве стоит ждать воскресного дня, чтобы устроить себе маленький праздник? Садись, кофе уже готов, – и хозяйка разлила кофе по чашкам, приглашая за стол.

      Арто нерешительно мялся на пороге.

      – Не сегодня, дорогая. Понимаете, мой сын, Олли, пошёл на службу со мной. А потом побежал смотреть на застывшее море. Мы договорились встретиться здесь, у вашего дома, но его нет, и я не смогу пить кофе, есть булочки и греться, пока мой мальчик там, в этом снежном буране. И куда он мог пойти? Ох уж эти мальчишки, вечно их манит куда-то! – отец поднял на Маритту глаза, полные тревоги, передал ей драгоценные письма и собрался уходить.

      Тогда она завернула в вощёную бумагу несколько булочек, ещё тёплых, и протянула Арто.

      – Это вам с Олли. Но помни, вы должны мне дружеский визит! В любое время дня и ночи…

      – …пока в окне горит свеча, – закончил за неё Арто. – Спасибо, Маритта! Пойду поищу его у друзей, загляну в школу – вдруг они затеяли соревнования или драку. Что там ещё устраивают эти сорванцы? Играют в войну? Какое счастье, что сейчас нет настоящей войны. У детей есть время на разные необходимые глупости, шалости и приключения – всё то, что называется детством.

      Маритта задумчиво слушала его, глядя на колыхавшийся от дверного сквозняка свечной огонёк, а потом негромко ответила:

      – Самые главные войны – это те, что ведутся у нас в душе.

      Арто