Дождливая пьеса. Алексей Рябчиков

ответит она ему.

      «Я гляжу ты устала, давай поухаживаю за тобой».

      Но стоит тишина, лишь говор людей из соседней квартиры нарушает её. Он делает ее одиночество более трагичным.

      «Они там живут нормально, а я»

      Она начинает снимать верхнею одежду, попутно прокручивая в голове события ограбления и действия этого «героя». Но, наверное, она слишком сегодня вымоталась, так как мысли об ограбление бьются в стену жуткой тишины.

      И чтобы избавиться от нее, она включает телевизор.

      На экране показывают кадры сегодняшнего ограбления. Она переключает на другой канал – тоже самое. На третьем – тоже ограбление. Она бросает пульт на диван и идет на кухню.

      Поставив разогревать быстро приготовленную еду в микроволновку, она наливает в бокал вина и делает глоток.

      – Почему он не испугался? – говорит она, представляя квартиру своим собеседником – Жаль, что мне не дали сегодня поговорить с ним. После ранения, он конечно бы ляпнул что-нибудь такое. Они всегда ляпают, думают облегчить себе боль, а потом адвокаты доказывают, что в те моменты они были без сознания. И все-таки почему он не упал?…

      Раздается сигнал микроволновки. Её ужин готов, но ей вдруг хочется принять ванну. Она затыкает отверстие ванны, включает воду, а сама представляет себя на месте этого парня.

      Упала бы она на пол или нет? Скорее всего упала.

      Она уже давно на практике поняла, что все, что показывается в фильмах про полицейских – как главный герой смеется в лицо пистолету – не бывает в жизни. Это надуманно. В жизни стреляют сразу без монологов и падают на землю без геройства.

      Но почему он не упал?

      Людмила берет с собой в ванну бутылку вина и бокал, по пути съедет кусочек сыра, раздевается и погружается в теплую воду, дверь ванной комнаты настежь открыта, все равно она здесь одна.

      На экране телевизора женщина. Надпись снизу: Наталья Хамкина. Домохозяйка.

      – Знаете, сегодня я обрела смелость. Потому что есть такие люди. Они герои. Вот полиция… Не знаю можно ли такое говорить… Но я боюсь полиции. Столько историй плохих про неё. На мой взгляд она не защищает, она просто для галочки. А вот этот парень, он дает смелости идти одной по ночной улице…

      Паша неровным шагом ступает по белой плитки длинного больничного коридора. Сколько раз он уже здесь был?

      Пять.

      Семь.

      Десять.

      Но память вновь пытается запустить тот первый раз, и даже уже начинает всплывать картинка, но он видит свою жену. Ему кажется, что она постарела. Может всему виной её поза. Она, сгорбившись, сидит на жестком стуле в коридоре больницы, покачивается вперед-назад и смотрит в пол.

      – Юль – шепчет он.

      Она смотрит на него, встает. Он подходит к ней, а она, как очень уставший работник, повисает на нем, уткнувшись в плечо.