АнтиБожественная комедия. Часть первая. Гектор Шульц

книгу. Когда он это сделал, я заметил, что на обложке красивым почерком выведено одно слово. «Летопись».

      – Летопись? – спросил я, присаживаясь на пол, который был таким же мягким, как и все вокруг.

      – Летопись всего, что деялось на свете.

      – Круто. Маловато деялось, значит, раз книга не такая и большая.

      – Это твоя летопись, Збышек.

      – Ну, все. Пернуть и задохнуться, – ругнулся я, совершенно забыв, где нахожусь. Петр нахмурился, но промолчал, перелистнув пару страниц.

      – Так, посмотрим, – пробормотал он, погрузившись в чтение. Я не мешал ему, решив осмотреться по сторонам. Прямо за спиной Петра мерцали золотым светом диковинные ворота с маленькими фигурками ангелов на вершине. Однако за ними не было райских кущ и тысяч праведников, сидящих на зеленых лугах и задрачивающих свои флейты. Там, как и везде, были сплошные облака.

      – Это и есть Рай? – спросил я, когда сидеть в тишине попросту надоело.

      – Нет, – ответил Петр, не отрываясь от книги. – Ты на Пороге Райских Врат.

      – Час от часу не легче. А где же ангелы, небесное воинство, праведники и сисястые бабы в одном исподнем?

      – За Вратами.

      – Я смотрю, ты на разговор не настроен, – кисло заметил я. Мужчина хмыкнул и поправил над головой маленький золотой ободок, который переливался всеми цветами радуги.

      – Сейчас узнаем, стоит ли с тобой разговаривать вообще, – заметил Петр, подняв на меня синие глаза.

      – А там случайно не указано, что я однажды в бабушкин шерстяной носок спустил? – смущенно спросил я. – Клянусь, бес попутал, Петр. За это меня не сошлют же в Ад?

      – Указано. И не только это. Как тебе вообще это в голову пришло? – удивился Петр, потерев переносицу пальцами.

      – Захотелось новых ощущений. Ты, небось, сам и не пробовал? Щекотно, тепло и приятно.

      – Мне это незачем.

      – Ты много потерял, – кивнул я, раздвигая руками облака. Внизу раскинулась далекая Земля, на которую я больше никогда не вернусь. Наверное.

      – Святые Мощи, – охнул Петр, с трудом сохранив равновесие на своем облаке. Его синие глаза буквально метали молнии, а губы шевелились, избегая еврейских проклятий – Носок был самым невинным, оказывается.

      – Блин, Петр. Я же живой человек. Мне надо было поэкспериментировать. Годы в универе – самые славные в жизни любого человека.

      – Картофельная кулебяка? – спросил привратник, массируя себе виски.

      – Я был пьян, а любви неистово хотелось. Тепленько так было, – улыбнулся я далеким воспоминаниям.

      – Подушка?

      – Одиноко и холодно в походе, а Зайка не давала.

      Петр потрясенно качал головой, перечисляя самые отвратные приключения из моей жизни:

      – Пирожки, игрушечный паровозик, искусственная вагина, бублик, учительница в седьмом классе средней школы в спортивном зале?

      – Было дело. Может, опустим перечисление того,