Йенгангер не дышит. Марина Комарова

может слышать, почему-то не покидало ощущение – фоссегрим к чему-то прислушивается. Каким-то образом он всегда понимал, что происходит вокруг.

      – Ем, как умею, – подал голос Йорд. – К тому же вы сами не прочь отведать вкусненького. Хоть и немного мертвы.

      Паршивец. Дерзит, как дышит. Я усмехнулся, почему-то сердиться на него не получалось, вероятно, виной всему троллиное обаяние. Хотя Йорд заметил верно: часть качеств, присущих живому человеку, у меня пропала, а вот потребность в еде – нет. Некоторое время я сам ломал голову, почему так, но в итоге ни до чего дельного не додумался.

      Арве остановил свою лошадку и начал напряжённо вглядываться в прозрачные воды реки. Нахмурившись, я подъехал к нему. Тревогу фоссегрима мог не заметить только слепой. Однако понять, что не так, мне было сложно. В этих местах течение Скьяльвинд тихое и спокойное, можно даже сквозь толщу воды разглядеть каменистое дно. Вот выше, где уже начинаются предгорья, такого покоя нет.

      Но фоссегрим – водный дух. Водопад, река, ручей – какая разница? Он чувствует их всех, и намного лучше меня.

      В очередной раз прокляв Хозяина Штормов, из-за которого мальчишка стал глухим, я протянул руку и коснулся плеча фоссегрима. Он вздрогнул и обернулся ко мне. В бледно-голубых глазах застыли непонимание и боль. Что случилось? Почему? Он знает эти места? Или, может быть, что-то иное? Просить объяснить при помощи флейты не хотелось – привлекать чужое внимание ни к чему. Хоть места и кажутся тихими, рисковать не стоит.

      Арве тряхнул волосами и неожиданно указал на стоявшие впереди тёмные камни: два находилось на берегу, два – поднимались из воды. Фоссегрим глянул на воду, а потом снова на камни.

      Повернув голову ко мне, указал рукой на уходящее вправо ответвление дороги.

      Я вздохнул. Придётся делать крюк, но пренебрегать предупреждением фоссегрима – глупо. Какая-то угроза связывает камни и реку и, глядя на выражение лица Арве, мне не очень хотелось узнать какая именно.

      – Что происходит? – не выдержал Йорд, видимо, устав от нашего молчаливого разговора.

      – Объедем эти камни, – сказал я, отогнав появляющиеся неприятные мысли. Тревога фоссегрима передалась мне.

      Йорд вздохнул и пришпорил коня. Порой казалось, что выдержка рисе будет посильнее моей: он редко спорил и не совершал глупостей. Почти.

      – Поехали, – махнул я Арве.

      Фоссегрим изогнул бровь, однако правильно расценил мой жест и направился за Йордом.

      ***

      Весёлые языки костра плясали, сжигая ночную тьму, и отражались в глазах сидящего напротив золотоволосого фоссегрима. Йорд, разобравшись с остатками ужина, заявил, что лучший друг рисе – это сон, поэтому он будет спать и точка. И тут же шустро устроился недалеко от костра, поэтому первую половину ночи оберегать покой своих товарищей пришлось мне. Завернувшись в плащ, Йорд устроился неподалёку от костра и, кажется, мгновенно уснул. Я не возражал, спать не хотелось, да и заснуть обычно получается только под утро.

      Вокруг царили тишина и покой, что было даже немного