Как из далеча, далеча, из чиста поля…. Сергей Тимофеев

зверь дивный, тысячеголовым шипением ответили змеи. Приникла к земле трава, приувянула…

      Засвистел зверь дивный, тысячеголовым клекотом откликнулись птицы. Пошла по реке рябь, приостановила вода бег быстрый…

      Взревел зверь дивный, тысячеголовым брехом и воем откликнулись звери. Дрогнула земля, посыпался с берегов песок, полетели камни, помутнел Славутич. Дерева, что с другого берега росли, попригнулися…

      Опустил зверь дивный голову, глянул вниз глазами огненными, свился в комок, прянул с берега и поплыл, волну речную разметывая…

      Учуял, видно, что народился где-то на земле могуч богатырь, и суждено-то им встренуться, и чем та встреча окончится, – неведомо…

      Как и то неведомо – сколько ж весен тому назад Скимену-зверю реку переплывать учинилося?..

* * *

      – Слышь, Екимка, чего люди говорят? – сказал Алешка, когда они с товарищем, после очередного урока, взапуски поплавав в озере, сидели на берегу.

      – Ты о разбойниках? – пробормотал тот, почесывая нос.

      – С чего это ты решил, что это о разбойниках говорится? – искоса глянул на него Алешка и добавил рассудительно: – Коли б разбойники были, то – не в диковину. Ты то уразумей, что людям лихим богатство потребно. Им душегубство без надобности. Для них в нем никакого проку нету. Сам посуди. Веду это я, скажем, корову на базар. Или с базара. А ты, скажем, разбойничаешь. Ты меня остановил, раздел-разул, корову забрал, да и отпустил. Потому, ежели голову на плечах имеешь, я ведь завтра там, или сколько времени спустя, опять к тебе с коровой попасться могу. А коли ты меня живота лишишь, то завтра тебе никакой добычи не будет. Так ведь еще народ подымется, дружина княжеская… Поймают – пощады не жди.

      – Кому и быть, как не разбойникам? – откликнулся Еким. – Они сегодня в одном месте, завтра – в другом. Ищи ветра в поле.

      – Нет, ты погоди, – не унимался Алешка. – Ты тогда мне вот что скажи. Для какой такой надобности им слух распускать, будто завелось чудище неведомое, от которого никому пощады нету? Вот ты, к примеру, коли знать будешь, что тебя на дороге поджидать может, неужто другую дорогу не выберешь? Али там оказии дождешься, чтобы скопом?..

      – Да что ты ко мне пристал-то? Откуда ж мне знать? Я что, разбойничал? По мне, так если надобно, я иной дороги искать не стану, будь там хоть тати, хоть чудовище… Я так думаю, лиходеи те надевают на себя что-то, чтоб страшнее казаться. Тулуп, там, мехом наружу. Сажей мажутся… Рога какие нацепят… Еще что… Засвистит такое с дерева, слово заветное скажет – у человека сразу душа в пятки, он от страха сам не свой становится, ровно пень. Обирай его – он тебе слова не скажет. Домой вернется – такого наплетет, что ворота покосятся. Знамо дело – у страха глаза велики…

      – Где ж вернется, когда душегубство?..

      – Ты меньше верь, что говорят. Послушать, так там уже и живого-то никого не осталось. Аль не знаешь, как у нас рассказывать принято? Иной тебе такого нагородит, в неделю не обойдешь, а как поспрошаешь построже, так и