Из того ли то из города…. Сергей Тимофеев

воля, – буркнул Илья. – Считай, сговорились.

      – Там, на телеге, мешок с гривнами. Дорогу сам найдешь. Недалеко тут. Коли ума хватит…

      Сказал, и исчез. И разбойники пропали, и ворон. Один молодой остался.

      – Чего встал? – Илья ему. – Иди, запрягай лошадей. На дорогу выберемся, а там уж и поглядим, что да как.

      Поосмотрелся, нет ли чего, тоже к телегам направился. Запрягли. Илья мешок достал, развязал, достал несколько гривен, на руке взвесил – полновесны ли, не обманул ли хозяин. Знал, что не обманет, а для порядку надобно.

      – На первую садись, – сказал разбойнику. – Бери вожжи, правь. Я за тобой править стану. Дорогу-то знаешь?

      – Откуда ж мне знать? – угрюмо отвечал тот. Он прежде, пока запрягали, слова не вымолвил. Так и молчал с той поры, как Илья на становище вышел. – Нас атаман вел. Перед ним и деревья расступались.

      – Так уж и расступались? – не поверил Илья.

      – А вот так и расступались. Сам гляди. Куда здесь подаваться?

      Это он верно сказал. Деревья не то чтобы одно возле другого растут, но и не так, чтобы телеге свободно пройти. Глаза поднял, нет ли векши поблизости? Нету. Знать, самим выбираться придется.

      – Тебя звать-то как?

      – Просом.

      – Это что ж за имя-то такое странное? Али прозвище?

      – Уж какое есть.

      – Со мной пойдешь, или улепетнуть думаешь?

      – Там видно будет.

      – Ну, добро. Тогда так сделаем. Я впереди пойду, что да как смотреть, чистить, где надобно. А как знак подам – ко мне езжай. Понял?

      Просто не ответил. Кивнул, и взгромоздился на телегу, подобрав вожжи.

      Сколько помнил Илья, от той поляны, что возле дороги, до становища разбойничьего, недалеко было. Оно, хоть морок и сбивал с толку, а помнилось ясно. И хозяин то же сказал. Только до вечера, как ни бились, – Просо помогал и стволы в сторону оттаскивать, и пни корчевать, – не вышли к дороге. Развели костер, повечеряли, чем довелось, уговорились, как стражу ночную держать будут.

      Илье первому спать выпало. Растянулся под деревом, булава в правой руке, левая – под голову. Даже и не подумалось: разбойник ведь рядом, мешок с гривнами… Мало ли, что в голову придти может?.. А почему не подумалось? Потому – пока к дороге пробивались, присматривался он к парню. Работящий, понятливый, незлобивый – что ж за тропинка его к людям лихим завела? Хотел было напрямки спросить – не случилось; да и не больно-то он разговорчив оказался.

      И снова: то ли сон, то ли явь. Вон он, Просо-то, у огня сидит, наклонил голову, думает о своем, иногда ветку возьмет, пошевелит. И не видит, как мимо него, прямо к Илья, девка давешняя идет. Как и прежде – улыбается, а глаза невеселые.

      – Что, богатырь, – спрашивает, – помогла я тебе? Сдержала слово? Настал твой черед слово держать.

      Правду сказать, об этом Илья уже как-то и подзабыл.

      – Ну, чего тебе? – буркнул. – Я от своего слова не отпираюсь. Чего они там у тебя забрали? Только имей в виду, если побрякушки какие из-под заговора с кровью добывать надобно, это не по мне. Я тебе другие куплю, лучше прежних будут. Какие скажешь,