Из того ли то из города…. Сергей Тимофеев

вам поздорову быть, – отвечал тот. – Вот, иду конька продавать.

      – Так это тебе в город надобно. А город, он в другую сторону…

      – Что мне город? Хороший гость, – он везде товар продаст.

      – Нешто ты гость?

      – Гость – не гость, а красный товар имеется.

      – Шутишь? Какой же он красный? Ему красная цена – полгривны в базарный день.

      – Как же не красный, коли ты уж и торговаться ладишь?..

      – Чудно просто… Сколько ж ты за него хочешь?

      – Сколько хочу – про то сам ведаю. Я его, может, не каждому и продам.

      – С такими ухватками – по миру пойдешь… А ну как людишки лихие встретятся, – задаром возьмут.

      – Как возьмут, так и отдадут. Не простой у меня конек – заговоренный. Я его, прежде чем на продажу вести, к знахарке сводил. Та на него заклятие и наложила. Только доброму человеку служить будет, да еще такому, кто его купить сумеет.

      – Велика хитрость – коня купить… Говори, сколько просишь?

      – Ты прежде в зубы ему глянь, бабки пощупай, а там уж и решим.

      Только было Иван потянулся в зубы жеребенку глянуть, тот фыркнул, заржал тоненько и едва не укусил его за руку. Успел отдернуть.

      – Не по тебе конек, – вздохнул мужичок. – Непродажный, выходит.

      – А мне можно? – спросил Илья, до сей поры не вмешивавшийся в разговор.

      – А погляди; за погляд денег не берут…

      Смирно стоял жеребенок, пока Илья его обсматривал да общупывал. Поняли отец с сыном, к чему дело клонится, только виду не подают.

      – Дорого просишь? – спросил, наконец, Илья.

      – С тебя – недорого. Всего-то одну денежку. Коли есть – так бери, а коли нет – прощевайте.

      – Какую же мне тебе денежку дать… Разве вот эту? – И протянул ему Илья ту, что у него завернутой была.

      Взял мужичок платок, развернул, достал денежку, повертел туда-сюда, на зуб попробовал.

      – А хоть бы и эту. Держи, – протянул он Илье платок и недоуздок. – Ты теперь вот что сделай. Ты его отдельно от других поставь. Корми отборной пшеницей. Не пускай со двора три месяца. Минет срок – выводи в чисто поле на рассвете. Пускай в трех росах искупается. Назад ведешь – пусть через забор перепрыгивает. Как перепрыгнет с улицы на двор, а со двора на улицу – с той поры не будет в целом свете коня лучше. Только тебя слушать будет, только тебя носить, или не только тебя… – Мужичок глянул на Илью прищурившись. – Сам увидишь. – К Ивану повернулся. – Говорено тебе было: хороший гость – он везде товар продаст? Так-то вот.

      Спрятал денежку, повернулся и пошел себе – хворостиной помахивает. И Иван с Ильей дальше пошли, запруду разбирать. Вот-вот покажется, когда остановился вдруг Илья.

      – А народу-то чего скажем, про жеребенка-то? – спросил он. – Ведь ни весть что подумают. И исцелился, и клад нашел, и наделы почистил, и еще коня привел…

      – Вот и я о том же думаю, – почесал затылок Иван. – Народ у нас хоть и добрый, а не глупый. Ежели правду рассказать… Мне бы такое