Превыше всего!. Вадим Вольфович Сухачевский

заполнить возникшую пустоту – проговорил:

      – А тут еще какой-то Аспид Черный появился… Вот же имечко себе придумал, злодей! Это все – из синематографа!..Ну, что он вице-губернатора прикончил – то, может, оно и правильно, поделом!Слыхал я уголком уха о художествах этого «вице», от его кончины Косте Карамгозову в реальности одно только вспомоществование; а вот как он с жиденком расправился (читали небось?) – это уж из всех мерзостей мерзость!.. На любых аспидов, хоть черных, хоть буро-малиновых, у нас всегда вот это имеется! – и он опять потряс своим «лефоше». – Верно я, штабс-капитан, говорю?

      Я подтвердил, что вернее быть не может, и уже собирался откланяться, но тут вдруг генерал с некоторым смущением спросил:

      – Еще один вопрос, штабс-капитан… Пардон, конечно, ибо вопрос, так сказать, несколько нескромный.

      – Слушаю вас…

      – Вы, пардон, не изволите ли храпеть по ночам. Сам-то я сплю как младенец, супруга сказывает, оттого чужое храпение для меня…

      Я сказал, что вроде бы – нет, во всяком случае, никто до сих пор не жаловался.

      – C'est bon , – кивнул генерал, хотя явно мои «вроде бы» и «до сих пор» не полностью удовлетворили его.

      Напоследок его высокопревосходительство напомнил мне, когда отбывает курьерский на Санкт-Петербург, с тем я и вышел, с особым жаром поблагодарив генерала, ибо, действительно, лучшего результата от этой встречи для меня и быть не могло.

      Дверью я едва не сшиб Ироиду Васильевну, все-таки, несмотря на запрет супруга, явно снова подслушничавшую, благо, его высокопревосходительство, хоть и отправился меня провожать, не заметил этого «синематографа».

      В коридоре он снова накинулся на лакея Никиту:

      – Сказано тебе – ходи, все время ходи! А ты?

      – Да уж мочи никакой, ваш-вы-ство, эту вивасекцию переносить. Уж когда эта мука…

      – Ничего, ничего, чай, не помрешь. Завтра наденешь свои штиблеты.

      – Уж скорей бы!.. Ох, Господь милосердный!..

      Тем временем Ироида Васильевна тихо зашептала мне в ухо:

      – А ежели он ночью храпеть начнет, вы, господин штабс-капитан… Вы свистеть умеете?

      Я кивнул.

      – Вот и посвистите ему потихоньку, иногда чуть-чуть помогает… А то я, покуда не додумалась, – уж таких страстей натерпелась за сорок лет!.. И еще они иной раз по ночам… ходят.

      – В смысле – по нужде? – не понял я.

      – Да нет, безо всякой нужды. Это у них уже сорок лет, после контузии. Бывает, вот встанут и ходят. И еще при этом кричать изволят всякие слова, так что уж вы, молодой человек, не пугайтесь, коль случится. И сделайте такую Божью милость, уложите его, успокойте, – он себе и будет дальше почивать, а наутро не вспомнит ничего.

      Я пообещал, что непременно так и поступлю.

      – Храни вас Господь!.. Им бы к доктору надо, но разве ж они дозволят? – вздохнула она, но тут раздался голос генерала, подошедшего к нам:

      – Что ж, до завтра, штабс-капитан.– Он удостоил меня рукопожатия.

      И, уже уходя, я услышал сзади что-то про синематограф и эмансипацию.

      *