Фаворит Марии Медичи. Татьяна Александровна Яшина

Шийу. Отрабатываем двойную атаку.

      Арман всегда уступал дю Боску, и этот бой не стал исключением.

      Кинжал – укол сбоку, шпага – укол прямо, кинжал – укол вверх, шпага рубит по левому боку, кинжал – укол снизу, шпага – рубящий удар по голове. Арман не хочет отступать или уклоняться, он старательно выполняет защиты, но клинок Боска проходит сквозь них, как сквозь масло. Получив шпагой по голове – удар, хоть и затупленным лезвием, выходит весьма чувствительным, Арман сдается и отступает, петляя по небольшому свободному пятачку, оставленному другими дерущимися парами, дожидаясь конца боя.

      – Скажите, Шийу, что вы делаете? – требовательный голос мэтра не сулит ничего хорошего.

      – Отрабатываю двойную защиту, – потирая шишку на голове, отвечает Арман.

      – Для чего? – Арман не видит лица маленького кривоногого синьора Умберто – тот стоит спиной к окну, в которое бьет рассветное солнце, но в голосе учителя слышится что-то неладное:

      – Для чего вы отрабатываете эту защиту?

      – Чтобы научиться. Научиться фехтовать, – предупреждает Арман следующий вопрос.

      – А что такое фехтование, маркиз? – похоже, мэтр над ним издевается. Неужели он настолько плох?

      – Фехтование – это искусство наносить удары, не получая их, – послушно повторяет Арман первое из определений, заученных в Академии.

      – Вы сейчас получили столько ударов, что ни о какой учебе не может быть и речи. Ничто не учит лучше, чем победа! – восклицает итальянец.

      Арман мысленно пожимает плечами: каковы шансы победить первую шпагу Академии?

      – Не смейте сдаваться! – горячится учитель. – Вы сдались еще до боя! У вас есть все, чтобы побеждать, извольте это увидеть и поверить в увиденное. Зачем вы сокращаете дистанцию? Зачем вам giuoco corto*? Вы выше всех в этом зале, зачем вы в каждом бою сгибаете спину и склоняете голову – чтобы вас удобней было убить?

      «Убить? Тренировочной рапирой?» – проносится у Армана в голове, но озвучить свое возражение он не решается.

      – Один мой ученик остался без глаза, – словно отвечая на невысказанный вопрос, кипятится мэтр. – Другому выбили зуб, и началась гангрена. Кроме того – разве вы лично проверили все клинки в классе на предмет яда? Так почему же вы так легко пропускаете удары? Вы не можете знать, какой шутник или какой убийца, желающий смерти кому-то из учеников, обмакнул рапиры в яд скорпии, арсеникум… Или просто-напросто в дерьмо!

      На последнем слове Арман отшатывается, а синьоре Умберто, просияв, горячо и властно шепчет ему в ухо:

      – Бейтесь, как будто его клинок – в дерьме! Держите дистанцию, Шийу, и да пребудет с вами Архангел Михаил!

      – Пары не меняются! – хлопает в ладони итальянец. – Задание прежнее. К бою!

      Граф дю Боск не понимает, что стряслось с маркизом: тот с брезгливой гримасой на лице парирует его удары простейшей «вилкой» – скрещенными клинками рапиры и кинжала. Боск чувствует, насколько Шийу сильнее – однообразные захваты отбрасывают так далеко,