Самая совершенная вещь на свете. Тим Беркхед

коллекционеры яиц оставили записи о том, где и когда они получили свои экземпляры, я наивно полагал, что и Лаптон делал то же самое. Куда там! Похоже, что он полагался почти полностью на свою память в том, как он приобрел тот или иной из своих экземпляров. Откровенно говоря, коллекция Лаптона – сплошная неразбериха, но именно так она и выглядела, когда ее приобрел музей{25}.

      Меня как ученого она привела в полное уныние – так много ценной информации было безнадежно утрачено! Возможно, заполнение карточек первичными данными не имело особого значения для людей вроде Лаптона, чей интерес был скорее эстетическим, чем научным. Некоторые из его витрин в Тринге действительно красивы. Есть лотки, содержащие почти идентичные пары, тройки и четверки яиц явно от одной и той же самки кайры за один и тот же год; или от одной и той же за разные годы. Еще один лоток содержит тридцать девять необычайно бледно окрашенных, почти белых яиц без отметин, которые, как указывает Лаптон в небрежно нацарапанном примечании, происходят от трех разных самок с одного и того же скального карниза в Бемптоне! В другой коробке я увидел двадцать яиц необычной окраски – белый фон, покрытый чем-то напоминающим красную скоропись Питмана[10], но на сей раз – что маловероятно – из далеких друг от друга мест по британскому побережью, хотя это противоречит поверью о том, что никакие два яйца кайры не похожи друг на друга.

      Смесь разочарования и благоговейного трепета – именно с таким чувством я смотрю на яйца из коллекции Лаптона. Я разочарован, потому что без карточек с данными это огромное множество замечательных яиц не имеет почти никакой научной ценности. Но я поражен невиданным разнообразием яиц, а также масштабом страсти коллекционера и его художественной изобретательностью. Когда я изливаю свое огорчение по поводу отсутствия данных Дугласу, хранителю музея, он в ответ спрашивает: мой стакан наполовину пуст или все же наполовину полон, ведь без коллекции Лаптона было бы не о чем писать или думать. Мой стакан наполовину полон. Фактически же он полон еще больше, чем наполовину, потому что я могу представить себе всю меру эстетического наслаждения Лаптона, которое он испытывал, рассматривая свою коллекцию. Кроме того, я порадовался, что никто не взялся курировать ее, потому что это наверняка разрушило бы все изящество размещения яиц.

      Если позже кто-нибудь обнаружит карточки с данными Лаптона, то, возможно, мы сможем найти соответствующие им яйца и начнем узнавать, насколько существенной была изменчивость яиц по размерам в разные годы; насколько похожими бывают цвет и форма у яиц, отложенных одной и той же самкой за сезон, или, как в случае с «метландскими яйцами», на протяжении большей части жизни самки{26}. Мы много о чем могли бы деликатно «расспросить» экспонаты коллекции Лаптона. Это еще может оказаться возможным.

      Но я подозреваю, что не существует никаких карточек и никакого сводного листа данных, который позволил бы нам взломать код. Все, что я могу увидеть

25

Как ни печально сознавать, но состояние коллекции яиц кайры, принадлежавшей Лаптону, в Музее естествознания в Тринге является следствием необычного способа, каким она оказалась в Бемптоне: их очень много и они плохо документированы, если речь идет о датах и точном месте сбора. Вполне справедливо, что Музей естествознания в первую очередь заботится о коллекциях, снабженных большим количеством данных и обладающих научной ценностью.

10

Скоропись Питмана – система стенографии для английского языка, разработанная Айзеком Питманом в XIX в.

26

Я напрасно искал «метландские яйца»: двадцать шесть лет подряд от одной и той же самки! Они должны храниться где-нибудь, потому что были гордостью коллекции Лаптона. Вполне возможно, они пропали в период между смертью Лаптона и тем временем, когда коллекция обрела наконец прибежище в музее в Тринге.