Горячее молоко. Дебора Леви

говорит мне, что у нее перед мысленным взором и так есть вид. Это Йоркширское нагорье. Она идет по тропе, под ногами пружинят сочные травы, ей на голову мягко падает морось – легчайший дождик, а в рюкзаке лежит булочка с сыром. Вот бы мне тоже пройтись вместе с матерью по Йоркширскому нагорью; я бы с радостью намазывала маслом булочки и ориентировалась по карте. Когда я открываюсь маме, она отвечает полуулыбкой, как будто уже отреклась от своих ног в пользу кого-то другого. Я всю ночь нервничаю. Мне до сих пор чудится стук в окна. Вероятно, это мыши – возятся в стене.

      – Вечно ты где-то далеко, София.

      Не исключено, что это мой отец. Вернулся к нам, чтобы позаботиться о маме и дать мне отдохнуть. Не исключено, что это североафриканская беженка, вплавь добравшаяся до здешних берегов. Дам ей приют на одну ночь. Надо бы. Думаю, я могла бы это организовать.

      – София, в холодильнике есть вода?

      Вспоминаю таблички на дверях общественных туалетов. Они сообщают нам, кто мы такие.

      Gentlemen – Ladies

      Hommes – Femmes

      Herren – Damen

      Signori – Signore

      Caballeros – Señoras

      Неужели каждый из нас тайно присутствует в соседней табличке?

      – Принеси мне воды, София.

      Мне вспоминается, как Ингрид протягивала мобильный к волнам. Я на пляже, Мэтти. Слышишь море? Во время разговора со своим другом она положила ступню на внутреннюю поверхность моей правой ляжки, повыше колена.

      Ее мужские туфли, брошенные на водоросли, покачивало приливом, как две маленькие плоскодонки. От темных, свободно плавающих водорослей исходил соленый минеральный запах, манящий, густой.

      Я на пляже, Мэтти. Слышишь море?

      Море, кишащее медузами.

      Море, намочившее синие вельветовые шорты.

      Я продолжаю развязывать старые узлы на маминых шнурках и завязывать новые. Нет, кто-то определенно стучится в оконное стекло. Причем теперь это не легкая дробь, а решительные удары. Сняв с колен мамины ступни, иду к дверям.

      – Ты кого-то ждешь, София?

      Нет. Да. Возможно. Не исключено, что я кого-то жду.

      На ногах у Ингрид Бауэр серебристые римские сандалии с высокой шнуровкой; Ингрид раздражена.

      – Зоффи, я стучу не знаю сколько!

      – Я тебя не видела.

      – Но я не отходила ни на шаг.

      Она рассказывает, что обсудила мое положение с Мэтью.

      – Какое положение?

      – Отсутствие личного транспорта. Тут пустыня, Зоффи! Он вызвался завтра пригнать твою машину от клиники Гомеса.

      – Машина была бы очень кстати.

      – Покажи укусы.

      Я закатала рукав и предъявила ей лиловые рубцы. Они начинали покрываться волдырями.

      Ингрид обвела укусы пальцем.

      – От тебя пахнет океаном, – шепнула она. – Как от морской звезды. – Палец проник ко мне подмышку. – На тебя охотились эти мелкие чудовища. – Она попросила номер моего мобильного, и я записала его у нее на ладони.

      – В другой раз открывай, Зоффи, когда я постучусь.

      Я сказала,