Любина роща. Георгий Баженов

выпустила, и Валентин оказался один на улице, темным вечером, который больше напоминал осень, чем весну, – сырость, холод и тоска. Место было глухое, такси вымерли, а единственный болван, который все-таки вынырнул из-за угла, смерил Валентина оценивающим взглядом:

      – Сколько даешь?

      Настроение у Валентина было не такое, чтобы делиться с таксистом своими скромными гонорарами, он сказал:

      – По счетчику. Наглеешь, парень, а?

      – Привет! – бросил таксист, и жалкая его дребезжащая «копейка», фыркнув газом, дала ходу.

      Он вернулся в общежитие и на этот раз гораздо дольше сражался с тетей Клавой, вахтершей. Может, она его за шпиона принимала, но никак не хотела верить, что сама недавно выпустила его на улицу, не помнила: такого, как ты, я бы запомнила, говорила она многообещающе…

      Милая тетя Клава, спасибо тебе, все-таки снизошла, впустила его тогда! Люба спала и, конечно, не хотела верить ни одному его слову. Она сказала из-за двери:

      – Первое, что я сделаю, если будешь лезть, – разобью твои очки. Согласен?

      – О, спасибо! Хоть одна женщина вылечит меня от близорукости. Но где ты, доктор?

      Она открыла, и он вошел, чувствуя себя пристыженным.

      – А вы лучше, чем я о вас подумала, – сказала она.

      – У меня было тяжелое детство, – сказал он с притворной печалью. – Меня воспитывала собака, если честно. Мама меня потеряла в лесу, и бездомная собака воспитала меня. Результат неудивителен. Я похож на волчонка.

      – На волка.

      Люба навела порядок на столе, нарезала хлеба, ветчины, сыра. Сели. Посмотрели друг на друга, рассмеялись.

      – Господи, – сказала она, – еще влюбишься в такого дурака. Сколько тебе лет?

      – Двадцать три.

      – А мне двадцать шесть. Три года разницы. К тому же я была замужем… – Вдруг спросила: – Что будешь пить?

      – А ты?

      – Водку. – Она налила понемногу в стаканы. – Так за что?

      – За любовь, – сказал он.

      – А она есть?

      – Она прячется. Но мы ее найдем!

      – Но я в этом не участвую.

      Они выпили, посмотрели друг на друга и опять отчего-то весело, непринужденно рассмеялись.

      Эта ночь длилась и длилась, рано утром пришел Константин, очень удивился, что они сидят за столом, разговаривают, играет музыка, а они, судя по всему, так и не ложились спать.

      – Ну что, – спросил Константин, когда Люба ушла, – ничего не вышло?

      – Слушай, – сказал Валентин задумчиво, – я могу влюбиться? Я похож на человека, который может влюбиться?

      – Пройдет, – сказал Костя. – Просто не вышло – и тебя заело.

      – Если я сейчас пойду и сбрею усы, вот прямо сейчас ножницами их откромсаю, – поверишь?

      – Ну-ка!

      Валентин взял ножницы – и откромсал.

      – По ночам, – сказал Константин, – врачи рекомендуют спать. Иначе ум за разум заходит.

      Валентин смотрел в зеркало, вид у него был жалкий и забавный, но он серьезным тоном сказал:

      – Отныне начинается новая жизнь.

      Свадьба у них будет