Чувства, которые ты вызываешь. Морин Гу

что он всегда уступает. Возьми его измором!

      После этих слов она отправила мне, точнее телефону, воздушный поцелуй и отключилась.

      Тем вечером я легла спать, все еще ощущая беспокойство и мечтая об огромной тарелке спагетти.

      В четверг утром меня снова разбудил ослепительный солнечный свет. Я прищурилась и увидела рядом с окном папу, попивающего кофе.

      – Жду тебя внизу через пятнадцать минут, мелкая.

      Чувство успокоения за доли секунды вытащило меня из кровати. Папа ждал меня с тостом с авокадо и чаем в термосе. Не самый любимый завтрак, но я не жаловалась – просто радовалась, что он со мной заговорил.

      Он надел свои безупречные черные кроссовки с неоново-зелеными полосками по бокам.

      – Так, сегодня сделаем две остановки. Роуз подъедет к первой. И, клянусь богом, Клара, если вы не разберетесь, как работать вместе, я придумаю наказание похуже.

      Я впилась зубами в тост.

      – Да-да. – И решила не показывать свою радость от того, что папа снова со мной разговаривал, прикрыв улыбку хлебом.

      Загрузив еду, мы с папой отправились в Пасадену к северо-востоку от нас. Правда, для этого пришлось ехать по первой автомагистрали на западе США, по 110-ой. Это довольно круто, только полосы здесь очень узкие, как дорожки для велосипедистов, а заезды и съезды, длиной не больше шестидесяти сантиметров, часто примыкают к автомагистрали под углом в девяносто градусов.

      И в этот раз я сидела за рулем.

      – Мне как-то страшновато, – сказала я, сжимая руль вспотевшими руками.

      Папа похлопал меня по плечу.

      – Ты отлично справляешься. Я еще в прошлом году научил тебя ездить по этой автомагистрали.

      – Да, но на нормальной машине, а не на «КоБре»!

      – Ты справишься.

      Как будто достаточно было лишь его уверенности в моих навыках вождения.

      Наконец мы съехали с жуткой автомагистрали и целыми добрались до пункта назначения: офисного парка с зеленой травой, большими тенистыми деревьями и депрессивной архитектурой 1980-х годов.

      – О, вот здесь должна умереть твоя молодость, – объявила я, когда мы подъехали к месту.

      Припарковав фургон возле лужайки параллельно тротуару, я краем глаза уловила какое-то движение: на углу стоял азиатский парень примерно моего возраста и держал в руке табличку в форме стрелы, с помощью которых обычно что-то рекламируют. На ней было написано: «Пора выпить кофе» и красовалась нарисованная от руки чашка с горячим напитком.

      Я хотела отвести от него взгляд, но не смогла. Он был хорош. Сначала подкидывал табличку в воздух и ловил ее за спиной. Затем, когда это надоело, сделал сальто назад и, стоя на руках, поднял табличку ногами.

      – Что этот парень подмешивает в свой кофе? – спросила я, усмехнувшись.

      Папа проследил за моим взглядом и улыбнулся. Выпрыгнул из фургона и заорал:

      – Эй!

      Парень, в этот момент крутивший табличку на голове, как пропеллер вертолета, остановился.

      – Привет, Эдриан! – крикнул он и пошел в нашу сторону легкими пружинистыми шагами; его тело казалось таким гибким и