Всей землёй володеть. Олег Яковлев

По юности мы, бывало, с отцом твоим покойным баловались ими, а теперь всё как-то недосуг. На-ка тебе белые, начинай. Одно только помни: не сила в этой игре, а разум нужен.

      Ростислав поплевал себе на руки и с громким стуком двинул белую пешку вперёд.

      …Партия затягивалась. Будучи оба достаточно искушены в игре, соперники хитрили и тщетно пытались обмануть один другого.

      Вдруг Ростислав, задумавшись над очередным ходом, неожиданно спросил:

      – Так как о Ростове порешим, а, стрый?

      Всеволод вскочил со скамьи, словно ужаленный.

      – О каком Ростове?! Ты чего, сыновец, белены объелся?! Смотри, не шути так.

      – Да я не шучу вовсе, – усмехнулся Ростислав. – Грамоту имею деда покойного. Писано тамо чёрным по белому: Ростовская земля-де – моя волость.

      – А ну, покажи грамоту. Чую, подложная она. Ростов мой. Так в отцовом завещании сказано.

      Всеволод недовольно нахмурил чело.

      Ростислав вытащил из сумы перевязанный шёлковой лентой харатейный свиток и показал великокняжескую печать.

      Всеволод развязал ленту, повертел грамоту в руках, вскользь глянул на выведенные полууставом ровные буквицы. Размышлял, возвращая харатью племяннику: «Лукавая, ясное дело, грамотица. Состряпал её в Новгороде или на Волыни какой ловкач, да ещё и печать подложную привесил на шнурке. Но по чьей указке сработано? Ростислава? Нет, сыновец слишком прост и прям для подобных делишек. Кто-то из ближних мужей ему нашептал. Тот, кто жаждет ростовских богатых волостей, обширных лесных угодий, обильных пашен. Всюду, везде – боярские ковы, боярские переветы. Но что же мне теперь делать? Как быть? Как отвратить Ростислава от Ростова и избежать войны? Вот, пожалуй, выход».

      – Ничего себе подарок – грамотка эта, – нарушая затянувшееся молчание, процедил Всеволод сквозь зубы. – Ну, давай же дальше играть. И на что тебе сдался Ростов?! Удел самый что ни на есть худой. Один раз посылал меня туда ещё отец покойный. Сперва на ладьях до Смоленска добрался, а оттуда… Страшно вспомнить. Двадцать дней через дрягву[188] непролазную, весь вымок, в грязи. Домой воротился, так и мать родная не узнала. А городок-то захудалый, кругом леса глухие, топи. Народу мало селится, да и те, которые есть, по лесам хоронятся, язычники нераскаянные. А по прямой дороге отсюда, через землю вятичей, и того хуже. Вот второй год уже как послал в Ростов тиунов дань собрать, так с тех пор от них ни слуху ни духу. Видно, сгинули в пути. Эх, да разве это удел?! Я мыслю: солнце светит, море плещет о скалы, вот то – удел! А Ростов – слякоть, глухомань, сырость, лихорадка! Тьфу!

      – Чего ты вдруг про море тут запел? – удивлённо приподнял брови Ростислав.

      – Ну а возьми, к примеру, Тмутаракань. – Всеволод закрыл глаза, словно пребывая во власти сладостных воспоминаний, и причмокнул с наслаждением языком. – Мне бы такую волость. Хлопот бы не знал никаких. У ног – море, суда плывут в неведомые страны, рядом – прекрасноокие девы, дворцы давно усопших правителей – греков и хазар, а главное – золото, оно так и течёт к тебе в руки. Тут и доходы от пошлин. Огромные

188

Дрягва – болото.