Орда I. Александр Берник

да в неге расслабилась, голым телом ощущая нежность шкур, что мягкостью пуха обволакивали. Разлеглась, расплылась в улыбке довольствия, закрыв в окутавшем блаженстве глаза ясные…

      Проснулась дева резко, даже вздрогнула от непонятной тревоги внутренней. Темнота беспросветная, тишина полная. Сон слетел, как и не было. Сразу вспомнила, где находится. Села, ноги под себя собрала, прислушалась. Ни единого звука не мерещилось, даже глухого, отдалённого, сколько бы в тишину ни вслушивалась. Даже приложив ухо к бревну тёсаному не смогла услышать ни одного шороха, что хоть отдалённо бы нарушал безмолвие, словно в раз оглохла на оба уха проткнутых.

      Протерев спросонок глаза слипшиеся, да повертев головой во все стороны, не обнаружила ни единого светлого проблеска. Даже мизерной искорки, пятнышка в глубине черноты, дна не ведающей, сколь бы в неё ни всматривалась да как бы глаза не таращила.

      Тут от натуги вглядывания, захотелось рыжей по-маленькому. Вспомнив про лохань помойную, наощупь двинулась в том направлении. Та на месте была. Никуда не делась со вчерашнего. Опосля лежака придерживаясь подкралась к другому краю, на выходе, порешив, что пора уж одеться да к встрече гостей приготовиться, что за ней придут да на свободу выпустят.

      Но тут её ожидал сюрприз неожиданный. Одежды на том месте, где оставила, не было! Дева изначально ленно да нехотя полог вокруг охлопала, с каждым ударом сердца заводясь тревогой       нешуточной, а в конце концов доведя себя до истерики, принялась рубахи свои искать с остервенением. Обрыла лежак, скопом шкуры перемешивая, затем по одной перетряхивая. Облазила пол на корячках, стены зачем-то ощупала, но так и не нашла своих рубах, расшитых золотом, словно сквозь землю провалились окаянные или испарились в пустом банном воздухе.

      Зачерпнула черпак студёной воды. Попила, остужая тело изнутри, поисками разгорячённое. Остатки на лицо выплеснула, да бросив ковш обратно в колоду питейную, утёрлась рукой размашисто, чуть ли с плеча воду с лица смахивая.

      Прокралась к камню, горшок нащупала. Залезла носом в него, да тут и поняла для себя причину несуразицы. Пока она спала, здесь кто-то похозяйничал. Каша в горшке была, но другая, не вчерашняя! Ложка в еде утоплена как бы приглашая отведать угощение, от чего Райс на этот раз не стала отказываться. Наклонилась над посудиной глиняной да закидала наскоро в себя половину содержимого, оценив кашу по достоинству, дав оценку, «совсем неплохо» для кормления пленной царской дочери.

      Опосля приятной церемонии вновь верталась на лежак мягко стеленный, по ходу тут же убедив себя маловерную, что одежду как почистят, ей доставят притом в виде лучшем, чем была до этого. На том сама себя и успокоила.

      В общем-то, коли б не слепота полная да глухота давящая, условия для отсидки наказания были в высшей степени царские, что кутырку вполне порадовало на сытый желудок да хорошо выспавшуюся. Она обустроила гнездо из шкур по пологу разбросанных, да развалившись в пушистой неге задумалась.

      Первое,