Скандальное пари. Сюзанна Энок

Это модный французский одеколон.

      Похоже, все они слишком хорошо знакомы с Мейберном. Эмма хлопнула в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.

      – Никаких перемен ролей! Если вам непременно хочется вызвать восхищение мистера Мейберна или кого-либо еще, постарайтесь как можно лучше сыграть в спектакле.

      – Да, мисс Эмма, – сникнув, согласилась Джейн.

      – Вот и хорошо. Почему бы нам до ленча не пройти снова сцену бала у Капулетти? Акт первый, сцена пятая.

      – По крайней мере в этой сцене мне не надо целовать Мэри, – пробормотала Джейн и, круто повернувшись, вернулась на сцену.

      Эмма села на скамью во втором ряду. После того как из монастырской церкви были убраны довольно мрачные деревянные изваяния апостолов, помещение превратилось в превосходный зал, подходящий для театральных представлений.

      Девушки, не участвующие в сцене бала, расположились рядом.

      – Начинайте, – обратилась Эмма к мисс Перчейз, преподавательнице латыни и вышивания, которая отвечала за занавес.

      – Мисс Эмма, – Элизабет Ньюкомб, сидевшая впереди, обернулась к ней, – расскажите нам, какие были кареты.

      – Но не во время же репетиции. Сядьте прямо, лицом к сцене, Элизабет. Уважайте своих соучениц, и они будут относиться к вам с таким же уважением.

      Элизабет послушалась, но пробормотала:

      – Вы никогда ни о чем нам не рассказываете.

      – Воспитанные леди не сплетничают, – возразила Эмма.

      – Скажите по крайней мере, эти люди – были ли они красивы? – прошептала Джулия Потуин с задней скамьи.

      – Я не заметила, – ответила Эмма, но ей тут же вспомнились светло-зеленые глаза. – Но что гораздо важнее внешности…

      – Деньги, – выпалила Генриетта Брендейл, и Эмма услышала за спиной дружные, хотя и приглушенные смешки.

      – И все-таки, Генриетта?

      Хорошенькая брюнетка вздохнула и, теребя локон длинных волос, произнесла:

      – Порядочность.

      – Но разве…

      – Нет, Мэри, – поднявшись с места, крикнула Эмма одной из участниц репетиции. – «Подобно яркому бериллу», а не «светилу».

      – Но «светилу» звучит более поэтично!

      – Возможно, дорогая, но Шекспир решил, что «берилл» все же лучше.

      – Ладно.

      Мэри повторила реплику правильно, и Эмма снова опустилась на скамью. Со вчерашнего дня эти зеленые глаза почти полностью занимали ее мысли, отвлекая от повседневных дел: репетиций, составления бюджета, организаций летней программы занятий. Никто в округе не слышал о гостях лорда и леди Хаверли, особенно о медногривом льве, а Эмме никак не удавалось придумать причину, по которой она могла бы нанести им визит и что-нибудь разузнать. А впрочем, все это глупо – Эмма никогда, даже будучи совсем юной девушкой, не позволяла себе витать в облаках и хотела бы надеяться, что в свои двадцать шесть лет не стала глупее.

      Кто-то тронул ее за плечо.

      – Что такое, Молли? – обернувшись, спросила она служанку.

      Та протянула ей записку:

      – Тобиас