На днях землетрясение в Лигоне. Кир Булычев

кальсон вокруг ног, и черных, замечательно начищенных ботинках. Словно он торопился из дому и забыл натянуть брюки. Толстяк держал в руке такой же грузный, как и он сам, саквояж (вещи и собаки часто похожи на своих хозяев), а перед ним на стеклянном прилавке лежала груда лекарств в пачках, бутылочках и пакетиках. Я заподозрил, что он намеревается открыть частную аптеку. А может быть, он сильно болен? Я пригляделся. Но на лице никаких следов близкой кончины. Профиль у него был строгий, античный, как у римского кесаря периода упадка. Если убрать лишние подбородки и облачить его в латы, то не стыдно поставить такого героя во главе победоносных легионов. Но когда он, почувствовав мой взгляд, обернулся, оказалось, что фас его никак не соответствует героическому профилю. Энергичный подбородок и линия носа терялись в массе обвислых щек.

      Я показал на зубную щетку и сказал по-английски «плиз», что означает «будьте любезны», затем отыскал глазами тюбик с зубной пастой, надеясь, что это не крем для бритья. Продавщица информировала меня по-английски, что все это обойдется мне в два вата.

      Я достал пятидолларовую бумажку.

      – Ноу, – сказала женщина, показав на курившего метрах в двадцати солдата. Все ясно: сегодня мы не имеем дела с иностранной валютой.

      – Я помогу вам, – сказал толстяк. – Банк закрыт.

      Чтобы я не заподозрил его в злых умыслах, он показал на окошко с английской надписью «обмен валюты, чеки путешественников». Окошко было закрыто.

      Я не был уверен, что поступаю правильно, вступая в валютные сделки, но зубная щетка была мне нужна.

      – Совершенно честно, по курсу, – сказал толстяк.

      На указательном пальце у него было два золотых перстня. Его пальцы двигались с поразительной быстротой, и губы шевелились в такт – я догадался, что он переводит доллары в ваты, стараясь меня при этом не обмануть.

      Не успел я опомниться, как у меня в руке было две купюры по десять ват и много мелочи. А доллары исчезли в пиджаке.

      – Спасибо, – сказал я толстяку. – Спасибо, – сказал я продавщице.

      Толстяк поспешил в дальний конец зала. Там обнаружился наш майор, возле него пожилая дама и грустная девушка. Майор беседовал с женщинами, а толстяк замер в пяти шагах, скособочившись под тяжестью саквояжа.

      ЮРИЙ СИДОРОВИЧ ВСПОЛЬНЫЙ

      С уходом Владимира Ли возникла тягостная пауза. Отар Давидович тщательно пережевывал салат, а у меня не было аппетита. Пожалуй, на месте Ивана Федоровича я бы настоял на том, чтобы дать отдохнуть нашим товарищам, прежде чем кидать их в тревожный и отдаленный район. Однако я тут же изгнал эту мысль из головы, ибо Иван Федорович знает, что делает. Я был легко одет, а в горах вечерами температура падает ниже нуля. В моем распоряжении находилась лишь небольшая сумма денег, оказавшаяся в бумажнике. Правда, Иван Федорович обещал, что деньги будут немедленно переведены в Танги…

      – Простите, – отвлек меня голос Отара Давидовича, – но хочу заверить вас, что Володя не хотел вас обидеть. Он очень отзывчивый молодой человек.

      – Я