Орфей неприкаянный. Альберт Светлов

это. Мы совершаем должностное преступление, дозволяя проводить курс без учебной документации, вы же понимаете…

      – Что же делать?

      – Не знаю. Ускорьтесь. Вы человек с высшим образованием, подумайте.

      Начало трудовой деятельности оказалось бодрым.

      Разумеется, ни через неделю, ни через две, поурочные таблицы мне не утвердили, и теорию я выдавал по примерному плану. Дети занимались без учебников, на слух, под запись. Хорошо, хоть по «Истории России», по книге на троих всё же выделили.

      – Сергей Васильевич, – услыхал я в октябре от Плашкиной, – классные руководители завалили нас жалобами. Почему Вы учащихся оставляете после уроков?

      – Да они являются без подготовки, и ни бэ, ни мэ. А тестовые работы? 50% не могут выполнить элементарные, простейшие задания. Вот и приходится…

      – Если ученик затрудняется ответить на вопрос, значит, он для него слишком сложен. Нужно упрощать. Пересмотреть подачу материала, обновить форму контроля. Требуется уделять больше времени индивидуальному подходу. Посоветуйтесь с Грачёвой, у неё в закромах профессиональных наработок поройтесь, она не вчера в школу поступила.

      Бесспорно, недовольство Марианны Борисовны имели под собой основания. Со второй половины сентября у моего кабинета регулярно стала собираться очередь из тех, кто желал исправить полученные «двойки». Они по одному рассказывали то, за незнание чего и схлопотали плохую оценку.

      Постепенно, благодаря чрезмерному рвению и неоправданной принципиальности, я прослыл самодуром, зверем, самодовольным недоговороспособным типом, а у школоты заслужил кликухи «Макся» и «Очкастый». В конце декабря дамочки, взбешённые падением показателей успеваемости, принялись наседать на меня один за другим, убеждая, что подобным образом поступать нельзя. Но уговоры не спасали, и они жаловались Штрафуновой или Должниковой.

      По окончании первого моего года, я, вместо того, чтобы, равняясь на передовиков производства, точить лясы с подружками и гонять чаи, весь июнь по четыре часа в день возился с неуспевающими.

      Перед уроком. Максимов. (Худ. В. фон Голдберг)

      Усилился контроль со стороны завучей. Они несколько раз в неделю высиживали на «Истории», не обнаруживая, однако, в методах ведения ни малейшей крамолы.

      Наивно было бы предполагать, будто я гнул свою линию чересчур категорично, бездумно и не шёл на компромиссы. У любого самого последнего лодыря и раздолбая всегда имелся шанс исправить «неуд» на «отлично». Беда в том, что, привыкнув получать удовлетворительные отметки на халяву, многие намеревались привычный трюк обстряпать и со мною. А классные наставники всячески поддерживали таких учеников в их стремлениях. Ни о каком единстве коллектива не то, что речи не шло, об этом вообще глупо упоминать.

      Ярким подтверждением данного тезиса являлась позиция учителей по поводу более чем полугодовых задержек зарплаты.

      Но прежде – говорящая статистика. В описываемый период в Нижнем Тачанске,