Сто два года. Лена Добужинская

оем восприятии того времени, той, не побоюсь сказать, эпохе, стране, где прошла его и в большой степени моя жизнь.

      Нужна была определенная смелость, чтобы решиться написать эту книгу и тем более рассчитывать на то, что кому-то, кроме меня и тех, кто знал моего отца, будет интересно читать.

      Но, вот книга перед Вами. Вы ее открыли и почему-то не закрываете. Будете читать? Посмотрим. Это – поступок.

      Я благодарю каждого моего читателя, очень взрослого и очень молодого, если такие найдутся.

      От первой строчки до последней здесь всё – правда, увиденная моими глазами, прожитая моим сердцем.

Всем спасибо.ваша Лена Добужинская

      Глава первая

      – Пап, я пришла. Как ты? Все хорошо?

      – Терпимо. Сядь около меня. Я такое тебе расскажу!

      – Господи, что случилось?

      – Ничего плохого, но случилось.

      Я в больнице 4-го Главного управления, самой лучшей и привилегированной по тем временам. На дворе 1997 год. 9 октября.

      Светлая просторная палата на двоих, очень чисто, на столике цветы, приветливый персонал, внимательные врачи. Все, как надо, как при советской власти, которая заботилась о своих подданных высокого ранга. Но только о них. Ни в какой обычной городской клинике ничего такого не было и в помине.

      Владимир Иванович, мой отец, как раз пациент того самого ранга. Ему 84 года, очень красив, белый, как лунь, тонкие черты лица, умные, немного колючие зеленые глаза. Он всегда был красавцем и с возрастом становился еще красивее. Старость его лица почти не коснулась, только облагородила. Язык не поворачивается назвать его стариком.

      Завтра его не станет.

* * *

      – Ну, рассказывай скорей.

      Он прекрасно говорит, захватывающе интересно, эмоционально и очень грамотно. Он – ритор.

      – Ты не поверишь, но сегодня ночью ко мне пришли три молодых грузина из КГБ.

      – ???

      – Да, да именно грузины и именно из КГБ.

      – Что хотели?

      – Они предложили мне пост министра обороны.

      – Почему обороны? Какое отношение ты имеешь к военным?

      – А х… их знает.

      – А ты что?

      – Ты же знаешь, я умный и хитрый. Я ничего им не ответил, промолчал.

      Поднял вверх палец и многозначительно ухмыльнулся.

      Я очень расстроилась, поняла: начались галлюцинации, это впервые, до сих пор папа поражал нас ясным умом молодого человека, юмором и памятью. И уж совсем мне стало не по себе, когда он вдруг сказал:

      – Наклонись поближе. Ты знаешь, в этой жизни я больше всех любил тебя. Конечно, и маму, и

      Это он – Владимир Иванович Добужинский.

      Иру (мою сестру) тоже, но ты всегда была мне ближе всех. Я считаю, что ты во многом меня повторила, мне хочется верить в это. Дети должны быть лучше своих родителей, иначе не было бы прогресса. В нашей семье прогресс, несомненно, присутствует.

      Обнял меня одной рукой, прижал к себе и заплакал.

      – Всё. Теперь иди. До завтра.

      И отвернулся к стене.

      Утром позвонил врач и сказал, что Владимира Ивановича больше нет. Он умер на рассвете. Во сне.

* * *

      18 августа 2015 года. Сегодня моему отцу исполнилось бы сто два года.

      Почему именно сегодня я думаю о нем, вижу его, разговариваю с ним, тоскую по нему? Почему, например, этого не было два года назад, в день его столетия?

      Я задаю себе эти вопросы, не могу связно на них ответить, но где-то в подкорке таится объяснение. Дело во мне. Это именно мне необходимо поговорить с моим ироничным умным отцом. Именно мне надо рассказать ему, как я прожила столько лет без него, что натворила, чем могу похвастаться, в чем виновата и перед кем.

      Это – я.

      И мне 17 лет.

      Я редко откровенничала с родителями при их жизни. Как и все дети, я считала их воззрения анахронизмами, спорила, не соглашалась, сердилась. И все это было лишним, неправильным.

      Только теперь, когда пришла пора просматривать и анализировать собственную жизнь, мне просто необходимо с ними разговаривать. Особенно с отцом.

      Кстати, мой великовозрастный сын ведет себя со мной точно так же, как я со своими мамой и папой. Если бы мы умели встать на плечи своих предков, увидеть их жизнь и взять от них то, что они знали! Если бы! Но… Читайте Тургенева.

* * *

      – Добужинская! На выход!

      – С вещами?

      Такой диалог между замом декана моего факультета, замечательным греком Георгием Перикловичем и каким-нибудь остроумцем с «галерки» происходит, если в деканат утром звонит мой отец и просит своего близкого друга, этого самого грека, отпустить меня с занятий. Значит, он приехал из своего Кирова Калужского, где работает директором завода, остановился