Дайте ей взлететь. История счастливого отца. Зиауддин Юсуфзай

ля меня любовь, сострадание и самоотречение. Он учил меня любви: не просто словами, а собственными поступками, исполненными доброты. Я никогда не видела, чтобы он проявил к кому-нибудь неуважение или поступил несправедливо. Для него все равны: мусульмане и христиане, черные и белые, богатые и бедные, мужчины и женщины. Как директор школы, общественный деятель и правозащитник он всегда заботился о людях и поддерживал их. Его все любили. Он стал для меня кумиром.

      Мы жили небогато с финансовой точки зрения, зато были богаты этически и морально. Аба считал, что богатство не равно счастью и не гарантирует его. Мы никогда не чувствовали себя бедными, хотя я хорошо помню, что временами у нас не хватало денег на еду. Если моему отцу удавалось получить небольшую прибыль от школы, он мог потратить ее в один день на нужды семьи, например, купить фруктов, а остаток отдать маме, которая занималась у нас покупкой одежды, хозяйственных товаров, мебели и тому подобного. Отец терпеть не мог ходить по магазинам – настолько, что начинал ругаться с мамой, если этот процесс затягивался. Мама отвечала ему: «Ты еще поблагодаришь меня, когда станешь носить этот костюм». Ему нравилось видеть моих братьев, маму и меня счастливыми и здоровыми. Благодаря ему у нас было то, что важнее всего в жизни: образование, уважение и безусловная любовь – достаточно, чтобы чувствовать себя богатыми и довольными.

      Его любовь ко мне неприступной стеной защищала меня от всего плохого. Я росла счастливым, уверенным в себе ребенком, пускай даже наше общество не сулило мне как девочке в будущем ничего выдающегося. Наш дом наполняло глубокое уважение к девочкам и женщинам, хотя вне его царили совсем другие нравы. Однако отцовская любовь служила мне щитом. Он был моим защитником в обществе, которое не воспринимало меня как равную. С самого начала он противостоял всему, что угрожало моему будущему. Равенство являлось моим правом, и он следил, чтобы оно соблюдалось.

      Такая культура уважения в нашем доме, особенно по отношению к женщинам, основывалась на вере Аба в то, что жить надо в полную силу и использовать все шансы, которые у нас есть. От него я научилась делать все как можно лучше, самой быть как можно лучше и уважать людей вне зависимости от их происхождения.

      Мы с отцом были друзьями с самого начала и остаемся ими по сей день, что редко случается, когда дочери взрослеют и между ними и родителями появляется разрыв. Я делилась с ним самым сокровенным, даже больше, чем с мамой: могла пожаловаться на периодические боли или попросить купить прокладки. Собственно, мамы я немного побаивалась, потому что она у нас строгая. Отец всегда принимал мою сторону, если я спорила с братьями – а это случалось почти что каждый день.

      Я ничем не отличалась от других девочек в моем классе в Пакистане, от подружек, живших по соседству, и всех девочек долины Сват. Но мне выпал бесценный шанс расти в одобряющей и поддерживающей среде. Это выражалось не в том, что отец читал мне длинные лекции или каждый день давал советы. Скорее, его собственное поведение, его преданность общественной работе, его честность, открытость, его взгляды и дела сказывались также и на мне. Отец всегда меня хвалил. Он всегда говорил мне: «Ты так замечательно учишься, Яни», «Ты так хорошо говоришь». Яни означает «любовь» или «душа моя», и так называет меня отец. Он обязательно отмечал мои маленькие достижения: успешно сделанные задания, рисунки, выступления – все. Он всегда гордился мной. Отец верил в меня больше, чем я сама верила в себя. А это давало мне уверенность в том, что я добьюсь всего, чего захочу.

      Отец прекрасно умеет слушать, и это качество всегда мне в нем нравилось. Конечно, за исключением моментов, когда он занят со своим iPad или с Твиттером. Тогда его приходится звать по имени, «Аба!», раз десять, прежде чем он ответит. Хоть он и говорит «Да, Яни» всякий раз, когда я его зову, на самом деле он не слушает, пока читает Твиттер – совершенно точно. Когда он слушает людей, особенно детей, то полностью сосредоточивается на них и уделяет им все свое внимание. Ко мне это относится тоже. Он всегда слушал меня – мои детские истории, мои жалобы, мои тревоги и мои планы. Отец помог мне понять, что мой голос имеет значение, что он важен. Именно это подвигло меня использовать свой голос и придало уверенности. Я знала, как обращаться к людям, как выражать свои мысли, и, когда пришли талибы, ощутила необходимость поднять голос в защиту образования и своих прав.

      Взрослея, я начала замечать, насколько мои родители отличались от других: девочки из нашей школы со временем или вообще переставали ходить на занятия, или не появлялись в тех местах, где могли встретить мальчиков и мужчин. Мы лишаемся множества девочек и женщин в такого рода обществе, в котором мужчины решают, как женщинам жить и что им делать. Я видела удивительных девочек, которых принуждали бросить учебу и отказаться от их планов. Эти девочки так и не получили шанса стать самими собой. Но я не относилась к их числу. Я выступала там, где выступали только мальчики, и слышала, как мужчины вокруг шепчутся: «Этих девчонок надо держать отдельно!» Некоторым моим одноклассницам и подругам отцы и братья запрещали участвовать в школьных дебатах между мальчиками и девочками. Мой отец высказывался резко против такой позиции и всячески пытался ее изменить.

      Отец мог принимать