Бумеранг. Георгий Баженов

чем тут шея?»

      «Да ведь нелегко – Анна на шее. Нелегко, старик, а?»

      «Да пошел ты!..»

      С Петровым как с человеком более близким Юрик Устьянцев чаще всего говорил именно об Анне. Начинали о женщинах, а кончали всегда Анной. Она была для Устьянцева как бельмо на глазу. Как заноза в сердце. Как мозоль на пятке. И пять лет назад, и шесть, и семь – тема разговора оставалась постоянной: жениться Устьянцеву на Анне или не жениться? Вот и в тот вечер, когда они сидели в ресторане Савеловского вокзала, они в конце концов подошли к этой теме: жениться или не жениться?

      Петров как семейный человек мнение имел твердое: жениться! Женщины вокруг, которые нам нравятся, – это передний край борьбы, а семья – наш тыл. Тылы у мужчины должны быть обеспечены. У настоящего мужчины, подчеркивал он. Потому что иначе однажды проснешься, а стакан воды подать некому. Любимые женщины – их нет, они на передовой, с другими мужчинами. А жена – она рядом. Она стакан подаст. А ведь если не сделать один-единственный глоток, таблетка валидола или нитроглицерина застрянет в горле. И сердце разорвется. Так-то, дорогой… Настоящий мужчина, воюя на передовой, делая свою судьбу, обеспечивает себе и тылы. Запомни, старик: ты-лы!

      – Ерунда, – не соглашался Устьянцев, хотя так хотелось согласиться в душе. – Семь лет она живет со мной – семь лет не изменяет. А стоит сыграть свадьбу, дело примет другой оборот. Дело станет темное. Сейчас-то она боится потерять меня. Страх – вот отгадка женской нравственности.

      – А твоя нравственность? – демагогически вопрошал Петров.

      – Какая еще моя нравственность?

      – Ну как?.. Семь лет спишь с женщиной, пользуешься ею, вводишь ее в заблуждение, она на что-то надеется… А ты… согласись, старик, это безнравственно.

      – Не хочет – не надо. Я ведь не прошу.

      – А если привыкла к тебе?

      – Я не просил привыкать.

      – Нет, старик, кончится это вот чем: она тебя возненавидит. Если уже не ненавидит.

      – За что?

      – Ты же пьешь ее. Тело ее пьешь. Душу. Молодость. Надежду… Ты высасываешь ее, а потом в один прекрасный день проснешься, откроешь глаза – она пустая.

      – Это все метафоры. Ты мне скажи конкретно, жениться или нет?

      – Жениться. Конечно. Рекомендую, кстати, самого себя в свидетели.

      – Не верю я женщинам…

      – А себе?

      – Чего себе?

      – Себе ведь тоже не веришь, а вот живешь. И ничего, обходишься. Нормальный ход, старик.

      – Почему это я себе не верю?

      – Ну а как же… В том смысле, что нам разве верить можно? Нам разве может верить хоть какая-нибудь женщина?

      – Я никого не обманываю. Я холост. Не хотите – не надо. Я прошел стороной. Я мимо.

      – А то, что сегодня – с одной, завтра – с другой, потом – с третьей, – это как?

      – Я-то холост. А вот ты, товарищ Петров, ты женат, с тебя и первый спрос! – Юрик Устьянцев, довольный тем, что разговор повернулся в сторону Петрова, даже рассмеялся и, кстати,