Теория зла. Донато Карризи

Почему ты позвонил?

      Х: Знаю. Они умерли.

      Оператор: Ты сказал «умерли», Джес?

      Х:…

      Оператор: Джес, ты на линии? Кто умер?

      Х: Да. Все. Умерли все.

      Оператор: Ты ведь не шутишь, правда, Джес?

      Х: Нет, мэм.

      Оператор: Тогда, может, расскажешь, что случилось? Не торопясь, понемногу.

      Х: Он пришел вчера вечером. Мы ужинали.

      Оператор: Кто пришел?

      Х:…

      Оператор: Кто, Джес?

      Х: Он стрелял.

      Оператор: Ладно, Джес. Я хочу тебе помочь, но и ты должен помочь мне сейчас. О’кей?

      Х: О’кей.

      Оператор: Ты говоришь, что во время ужина какой-то мужчина вошел в дом и начал стрелять?

      Х: Да.

      Оператор: Потом ушел и в тебя не выстрелил. Ты в порядке, верно?

      Х: Нет.

      Оператор: Ты хочешь сказать, что ты ранен, Джес?

      Х: Нет. Он не ушел.

      Оператор: Мужчина, который стрелял, все еще там?

      Х:…

      Оператор: Джес, пожалуйста, ответь мне.

      Х: Он говорит, что вы должны приехать. Должны приехать немедленно.

      Связь прервалась. Конец записи.

1

      За несколько минут до шести утра движение на улице оживилось.

      Работники муниципальной службы по уборке города собирали в грузовики мусор из контейнеров, которые выстроились перед коттеджами, словно солдаты на посту. Потом проехала машина, которая чистит асфальт крутящимися щетками. Сразу после подоспели фургончики с озеленителями. Английские газоны и дорожки были очищены от опавших листьев и сорняков, живые изгороди подстрижены. Закончив работу, люди ушли, оставив за собой упорядоченный мир и ненарушимый покой.

      Счастливое место готово предстать перед глазами своих счастливых обитателей, подумала Мила.

      Ночь прошла спокойно, как и все ночи в таких кварталах. Часам к семи дома начали пробуждаться, не спеша, с ленцой. За окнами отцы, матери и дети поднимали веселую возню, предвкушая новый день, полный радостных забот.

      Еще один день счастливой жизни.

      Глядя на все это из своего «хендая», припаркованного в начале квартала, Мила вовсе не завидовала, поскольку знала: стоит слегка поскрести позолоту, и обнаружится нечто совсем другое. Иногда – истинная картина, сотканная из света и тени, как тому и следует быть. Но иногда – черная дыра. Тогда зловонное дыхание голодной бездны обволакивает тебя, и тебе кажется, будто оттуда, из глубины, кто-то шепчет твое имя.

      Миле Васкес был хорошо знаком этот зов темноты. Она танцевала с тенями с самого дня своего рождения.

      Она похрустела пальцами, особенно напирая на указательный на левой руке. Боль помогала сосредоточиться. Еще немного, и двери коттеджей начали открываться. Семьи покидали свои жилища, чтобы ответить на вызов окружающего мира, – для таких, как они, ответ на вызов дается слишком просто, подумала Мила.

      Она увидела, как Коннеры выходят из дому. Отец, адвокат Коннер, сорока лет, подтянутый, в безупречном сером костюме; легкая седина только подчеркивает загар на лице. Мать – блондинка, фигура и лицо девушки, чуть-чуть постаревшей. Время всегда будет милостиво