Изгоняющий бесов. Андрей Белянин

затупил. Получается, по факту книжные описания нравов древних китайцев эпохи Цинь здорово отличались от реальности. Хм…

      – Благородные господа, возможно, не слышали обо мне? Я великий и могучий даос с Северных гор, моё имя… э-э… допустим, Фе Ди…

      И тут мне кто-то врезал бамбуковой палкой по затылку, прежде чем я довёл свою высокопарную тираду до конца. Да, поверьте, от удара сзади по башке не защищает никакая армейская школа и никакие даосские знания. Я беззвучно рухнул на колени и уткнулся носом в пыль. Вот вам и хвалёное китайское уважение к учёным пенсионерам…

      Сознание вернулось от того, что чьи-то заботливые руки перевернули меня на спину, а в мой рот влили какую-то горючую жидкость с запахом абрикоса. Ну и жаркий собачий язык в ухе тоже способствовал резкому оживлению.

      – Учитель, вы в порядке?

      – Кажется, да, сын мой, – на католический манер откликнулся я, пытаясь сесть на землю.

      Верный Гесс тут же вылизал мне всё лицо, уже одетый юноша склонился в низком поклоне. А трое разбойников со стонами и проклятиями пытались уползти в кусты.

      – Я сразу понял, что вы, почтеннейший, великий даосский наставник, а ваш блохастый (доберман возмущённо округлил глаза) пёс на самом деле служащий вам бес! Он разметал всю шайку за одну минуту. Ему не были страшны ножи и палки, на такую храбрость не способна ни одна собака в Поднебесной!

      «Погладь мой зад», – чуть было не сорвалось с языка Гесса, но каким-то чудом он сдержался и позволил себе лишь одобрительный «гавк». Скотина эдакая, я уже почти тебя люблю.

      – Учитель, вы шли в деревню?

      – Да. – Осторожно касаясь затылка, мне удалось нащупать изрядную шишку.

      – Позволено ли будет бедному студенту, не сдавшему сочинение на чиновничью должность, сопровождать вас?

      – Валяй, – брякнул я, но быстро опомнился. – Мне говорили, что в этой деревне лютуют бесы. Хотелось бы с ними сразиться.

      – О да! – Молодой человек помог мне встать на ноги. – Моё имя Ляо Джань, я пробую писать, но учителя говорят, что мой стиль слишком простонароден, а язык не достоин великих произведений классической китайской литературы.

      – «Только-о рюмка водки на столе», – ответил я первым, что вдруг стукнулось в голову.

      – О да! – обрадовался мой юный спутник. – Как вы правы! Вино и водка из риса – вот единственные ценители моего скромного таланта. Могу же я отныне называть вас своим наставником?

      – Ну, по гамбургскому счету – запросто. Как тебя там, Джеронимо?

      – Ляо Джань. Но вы можете называть меня как угодно. Пустой кувшин, дырявая корзина, разваливающаяся бочка, протекающая чаша…

      – Что, всё так совсем уж плохо? – не поверил я.

      Он только кивнул, опустив глаза.

      Верный Гесс потопал рядом, стараясь держаться так, чтобы невзначай подставить загривок под мою ладонь, типа иди и чеши. Но, учитывая, как быстро и строго пёс разобрался с китайскими разбойниками, он, конечно, заслужил благодарность. Тем более что изо всех сил изображал бессловесное