Аттестат зрелости. Илана Петровна Городисская

тому, что сидел в темноте, где Лиат не могла увидеть выступившей на его лице краски.

      – Нет, просто интересуюсь.

      Одед погрузился в раздумье. Затем, как гром средь полной тишины, прозвучали его слова:

      – Мне Шахар очень дорог как товарищ, как близкий человек. Но вообще… Мне бы хотелось позаимствовать некоторые его черты. Он – слиток стали, хладнокровен и практичен. Любая девушка мечтала бы о таком парне: ведь быть с таким – значит быть за каменной стеной. Такой придаст ей уверенности в себе и доставит удовольствие. А я? Я мягок, нерешителен, застенчив. Я даже дискотек боюсь, потому что теряюсь перед толпой. Меня любой может разжалобить, чтобы я оказал ему услугу, которая потом так и останется незамеченной. Я слаб! Как ты сама сказала, я никому не нужен такой, какой я есть! – воскликнул он с таким страданием, что у него сорвался голос.

      Лиат смутилась. Все, что Одед сейчас так пылко говорил о предмете ее безнадежной страсти, казалось, исходило из ее собственного сердца.

      – Значит, ты завидуешь Шахару? – робко высказала она свою догадку.

      – Нет, – вздохнул юноша. – Он мой друг, а завидовать другу нечестно. Там, где зависть – там злоба, а там, где злоба – там погибает дружба. По крайней мере, отношения сильно портятся. Впрочем, есть ли смысл завидовать тому, чего тебе не дано природой?

      – Но у вас ведь хорошие отношения?

      – В целом, да. Мы общаемся настолько свободно, насколько это возможно с таким, как он. Потому, что… – не прерывая потока своих мыслей, Одед непроизвольно прикоснулся рукой к внутренней части своего бедра, но успел задержать ее там, чувствуя, что краска стыдливости вот-вот хлынет через кожу его щек: – потому, что Шахар созрел раньше меня.

      Этот тонкий намек, сопровождаемый столь красноречивым жестом, был моментально понят, и Лиат потрясло откровение товарища, особенно полнейшей своею схожестью с ее собственными комплексами, вызванными Галь. Только, в отличие от Одеда, она не скрывала от себя ревности к Галь. Неужели Одед был настолько чист, что сознательно опровергал это естественное чувство?

      – Я тебя понимаю, – вкрадчиво произнесла девушка, готовясь к внезапному нападению. – Но мне кажется, что тут еще замешаны некие личные твои мотивы. Поэтому ты сразу же подумал именно о Шахаре. Я права?

      Выпущенная стрела поразила Одеда в самое сердце. Он почти соскочил со скамейки. Случайно ли вырвались у Лиат эти слова? В глубочайшей растерянности, молодой человек не знал, что ответить. Он боялся, что попытка отрицания будет выглядеть настолько неуклюже, что как раз подтвердит обратное, но, все-таки, воскликнул, не глядя на нее:

      – Ты ошиблась!

      От Лиат, разумеется, не ускользнул его испуг. Большего ей пока не нужно было знать.

      – Извини, я не хотела тебя обижать, – успокаивающе сказала она. – И почему это мы так заговорились о Шахаре? Лучше поговорим о тебе. На мой взгляд, тебе не стоит сравнивать себя ни с кем. Ты – духовный и душевный человек, интеллигентный и талантливый, а что не пользуешься успехом у девчонок, так это дело наживное.