Аттестат зрелости. Илана Петровна Городисская

этого слишком гордая.

      – Что, до такой степени? – удивился Одед.

      – Да, представь. А эта дискотека – одно из наиболее ничтожных обстоятельств. – Голос девушки дрожал от возбуждения и негодования, но она заключила с лукавой улыбкой: – Зато сейчас мы можем спокойно побеседовать в приятной обстановке. Присядем?

      Они сели на ту самую скамейку, на которой фотографировались всей компанией.

      Как же отличалась аура, исходящая от одного и того же места, тогда, запыленным полуднем, и этой ночью, под чистейшим звездным небосводом! Насколько в прошлый раз эта столь знакомая скамейка и этот сквер придавали друзьям домашнее, теплое, естественное ощущение, настолько теперь Одеда и Лиат пробирал озноб от необычности обстановки. Темнота, тишина, отдаленный фонарь, окружение сосен и кустарников, создававшее полное уединение, стрекотание сверчков, и сам факт, что оба они покинули дискотеку, грохотавшую в спортзале… Вся эта непривычная атмосфера навевала на обоих чувство незащищенности, несмотря на то, что их лица покрывала ночь. Жажда откровений, таких, о которых нельзя было даже заикнуться при свете дня, в другом месте, заполонила их растерянные души. Больше всего это страшило Лиат, как всегда боявшейся снять свою злополучную маску.

      Не зная, с чего начать, оба молчали. Наконец, Лиат проговорила:

      – Одед, я очень благодарна тебе за то, что ты взял меня к себе на плечи. Надеюсь, тебе было не слишком тяжело?

      – Сегодня я касаюсь этой темы уже во второй раз, – сказал, не скрывая стеснения, Одед.

      – Почему во второй? – не поняла Лиат.

      – В первый раз я сам спросил об этом у Шахара. Не было ли ему тяжело держать Галь. И он заставил меня покраснеть.

      – Это чем же? – спросила заинтригованная Лиат.

      – Он назвал меня слишком наивным и пожелал мне завести девушку… – Одед на секунду замолчал, и потом внезапно проронил колеблющимся голосом: – Ты тоже считаешь меня таким?

      – Каким? – от изумления девушка не нашлась, что ответить. В то же время она ощутила, что разговор обретал щекотливое направление и насторожилась.

      – Существом не от мира сего…

      – Одед, – уклончиво произнесла собеседница, – я тебя знаю уже так давно, что не замечаю твоих странностей. И потом, никто ведь не совершенен.

      Горькая улыбка скользнула по тонким губам молодого человека. Он не уступал.

      – Ты говоришь так потому, что боишься меня ранить. Не бойся, скажи всю правду!

      Лиат испугалась столь однозначно предъявленного ей требования, и ощутила себя загнанной в угол. Почему именно она?

      – Я могу лишь высказать тебе мое мнение, – уточнила она, в попытке уйти от ответа.

      – Вот и выскажи мне его, пока они все там, – Одед мотнул головой в сторону школы, – а мы вдвоем здесь. Словно какая-то высшая сила привела нас сюда, – протянул он мечтательно. – И эта сказочная ночь… это неясное ощущение свободы говорить откровенно… обо всем наболевшем… а назавтра представить себе, что этот скверик в лунном свете, и наша беседа только приснились нам. Мне очень