Историкум. Мозаика времен. Андрей Дашков

из «Эдельвейса»… Он один такой был? – Пётр, не мигая, смотрел на начальника.

      – Какой, Пётр? – Николаев не отвёл взгляда.

      – Другой. Не такой, как остальные шатуны. – Лейтенант развернул стул спинкой вперёд и сел на него верхом, потом качнулся на стуле несколько раз, ожидая ответа Николаева. Тот молчал, скрестив руки на груди.

      Шпагин понял, что ответа не будет.

      – У меня логика простая, и от вашей наверняка не отличается: никто из окруженцев не станет нападать на хорошо укреплённый форт… да ещё с миномётами, химоружием и самоходной установкой. Я имею в виду «настоящих» окруженцев, а не тех, у кого может быть свой бубновый интерес в подземелье. Но вы об этом ничего не сказали.

      Шпагин понизил голос:

      – Сергей Александрович, мы друг друга ещё с университетских времён знаем… Кто ещё может быть в курсе дела о том, что говорилось в радиограмме чехов? Немцы? Союзники? Если вы что-то недоговариваете, это…

      Лейтенант вздохнул, потом встал и направился к выходу. Уже на пороге он повернулся к капитану:

      – Чем конкретно нас обстреляли? Химия… Вы не анализировали?

      Николаев подошёл к окну. Сумерки наползали на форт от лесной чащи. Не поворачиваясь, глухо сказал:

      – Знаете, Пётр, а ведь я вас не помню среди своих студентов. – И добавил после короткого молчания: – Адамсит. Или другая какая-то дрянь на основе мышьяка. Бойцы Лютенко продегазировали форт… Вы трое точно в рубашках родились, как сказал Штильман. Доза-то, похоже, была убойная, даром что ветер в другую сторону дул.

      Шпагин молча вышел из барака.

* * *

      Утром, после завтрака, Пётр спустился на четвёртый уровень. Николаев уже был там. О вчерашнем разговоре не вспоминали. Оба химика методично осматривали бесконечную, казалось бы, вереницу лабораторий, вспомогательных помещений, вентиляционных установок и невероятной сложности систему технологических коммуникаций, состоящую из труб всевозможного диаметра и назначения, воздуховодов, насосов, фильтров, башен перегонки, реакторов… Не зная, как конкретно выглядит ящик, что именно он хранит, они практически искали иголку в стоге сена. И всё же оба надеялись на логику учёных; они ставили себя на место чехов, пытаясь хотя бы примерно определиться с частью огромного комплекса, в котором те могли спрятать материалы. Другого выбора не было.

      За обедом Юлия понукала Крюкова и Малинникова, наседая на них с просьбами поскорее закончить разминирование пятого уровня. Оба сапёра суеверно открещивались от девушки, обещая, что к вечеру дадут ей возможность обследовать по крайней мере начальный участок уровня, вокруг входа.

      После еды наступил «мёртвый час»: сапёры начинали свой четырёхчасовой отрезок работы. По их требованию, спецы не должны были находиться в бункере в то время, пока они работали внизу.

      Врач и трое учёных собрались вместе в столовой. Разговор не клеился. Начался монотонный, осенней занудности, дождь. Брюквенное поле с мрачным скелетом сгоревшего «Штуга»,