Историкум. Мозаика времен. Андрей Дашков

подбитые танки; они скользили по поверхностям полусфер, поднимаясь всё выше и одновременно распадаясь, расползаясь на составные части, будто невидимые механики споро разбирали их, настолько быстро, что, когда машины достигли верха сфер, узнать танк в хаосе крутящихся частей и деталей было невозможно. Вращение убыстрялось, и вскоре каждый танк превратился в серо-чёрный вихрь.

      Вихри стали исчезать один за другим, с протяжно-воющими, натужными звуками. Сминались, схлопывались, как огромные газетные комки, и попросту растворялись в воздухе…

      Мгновением позже танков как и не было.

      Заворожённый грандиозным зрелищем, Шпагин глядел на то, как поднялись кверху подбитый «Штуг», потом бронетранспортёр, потом машины, мотоциклетки, пулемёты…

      Когда межсферное пространство начало втягивать людей, живых и мёртвых, затем землю, вывернутую разрывами, и даже стреляные гильзы и прочую мелочь, Шпагин понял: идёт гигантская чистка.

      Он попытался было сказать что-то Юлии, но, увидев её сосредоточенное лицо, без кровинки, с закрытыми глазами, не стал.

      Садовник времени работал.

      Когда всё закончилось, внутренняя сфера начала вспухать, разрастаясь, и бункер стал по частям подниматься вверх вслед за ней. Ошеломлённый Шпагин видел, как в воздух вздымались тоннели и лаборатории, хранилища и казематы – гигантский трёхмерный разрез всего объекта парил теперь над землёй на высоте десятков метров…

      Юлия вздрогнула, потянулась рукой к чему-то в бункере – и большой деревянный ящик с трафаретными орлами на боках выплыл из сердцевины последнего, пятого, уровня. После резкого движения рук девушки весь бункер рухнул на прежнее место, лишь ящик остался висеть в воздухе.

      Шпагин невольно закрыл глаза… Но звука падения тонн бетона, грунта и другой начинки подземелья не последовало.

      Всё вернулось на место, вернулось в том же порядке, как и прежде.

      Ящик исчез.

      Полушария снова превратились в сферы, которые в считаные секунды свернулись обратно в тот самый небольшой блестящий шар.

      Девушка подняла руку. Шар послушно опустился ей на ладонь.

      Шпагин обвёл взглядом форт, поле за ним, лес… Всё изменилось, и ничто не изменилось – всё вернулось в ту самую точку, с которой должна начаться развилка времени.

      Ему даже почудился крик Караваева: «Ма-а-а-аанька-а-а-а-а!»

* * *

      Лесная дорога долго петляла между вековыми елями, пока вывела их на шоссе.

      – Мне туда, – Юлия махнула рукой в сторону Берлина.

      Транспорт в том направлении двигался без остановок.

      – А как ты… В общем, как ты возвращаешься? – спросил Шпагин и сразу же понял, что задал риторический вопрос.

      – Какая разница, товарищ лейтенант Шпагин? – Она блеснула лазурью глаз. – «Как-нибудь, когда-нибудь», – спела Юлия строчку из популярной песни тех дней. – Ты сам-то как – в порядке?

      – Я-то? Да тоже, «на честном слове и на одном крыле…», – ответил он. – Забавно, похоже, у Кауфманна и Реннера аппарат был допотопный