Дом Ротшильдов. Пророки денег. 1798–1848. Ниал Фергюсон

угодно, только не временем чистого успеха для Ротшильдов. Судя по договору, составленному в марте того же года, коллективные активы братьев существенно выросли после составления последнего балансового отчета в 1810 г. Но не менее ²/₃ суммарного капитала в 1815 г. было доверено Натану, который не фигурировал в договоре 1810 г. Если рассматривать только доли четырех его братьев, можно подумать, что их капитал в континентальной Европе даже уменьшился. Более того, договор составлялся до кризиса Ста дней и потому может считаться доказательством более раннего успеха (в первую очередь, как кажется, имевшего отношение к крайне выгодным операциям с Херрисом в 1814 г.). Правда, к лету 1816 г., по оценкам братьев, их совместный капитал вырос до 900 тысяч – 1 млн ф. ст., то есть за период между мартом 1815 и июлем 1816 г. их капитал удвоился. Учитывая, что в июне 1818 г. по, их расчетам, капитал составлял 1 772 000 ф. ст. (рост на ²/₃ за два года), темпы роста были велики. Но есть все основания сомневаться в том, что наиболее резкий скачок произошел непосредственно после Ватерлоо.

      Трудно точно сказать, как Ротшильды действовали в тот период, потому что они и сами понятия об этом не имели. События, предшествовавшие возвращению Наполеона с Эльбы, были настолько сумбурными и так громаден был оборот различных их трансфертных операций в 1814 и 1815 гг., что их уже рудиментарные методы ведения подсчетов оказались совершенно неадекватными.

      Впервые проблема учета возникла в июне 1814 г., когда Карл отчаянно искал деньги для одной особенно крупной выплаты союзникам. Единственный способ получить их, жаловался он, заключался в «мошенничестве» (выпуске «дружеских векселей», то есть векселей, не привязанных к «реальным» покупкам товаров). Когда Джеймс пожаловался на это, Карл указал, что «вести книги» – не его обязанность. На том этапе главным бухгалтером в семье считался Соломон – тот, кто всегда мог подбодрить отца, сделав его «на бумаге… богатым за минуту». Но даже он признавался, что уже не в состоянии отслеживать огромные вложения, которые делал Натан от имени всех братьев. К августу 1814 г. они с Амшелем вынуждены были признать, что они «совершенно запутались и не знают, где деньги». «Вместе мы богаты, и если учитывать нас впятером, мы довольно много стоим, – встревоженно писал Соломон Натану. – Но где деньги?» Натан довольно желчно ответил, что «следует вести учет, как [Карлу] нужно соблюдать деловой этикет».

      То же самое повторилось в сентябре 1815 г., когда братья на континенте столкнулись с острым дефицитом наличных денег. «Но, милый Натан, – писал Соломон, – у тебя там, должно быть, огромное количество денег, потому что я здесь кругом в долгу, и у Амшеля осталось немного. Все должно быть там, у тебя, однако ты пишешь, что ты тоже в долгу. Где же наши запасы [наличных]?» Подсчитав, что он только в Париже задолжал целых 120 тысяч ф. ст., через несколько дней он повторил вопрос: «Должно быть, все наши деньги у тебя. Мы здесь ужасно бедны. У нас нет ни одного лишнего гроша. У Амшеля осталось меньше миллиона, и потому