Звездная королева. Рошани Чокши

о любви. Не тайной, о какой шептались по углам и в покоях некоторых жен. Мне было нужно соединение душ, одно на двоих сердцебиение, что удержит ритм, даже раздели нас океаны и миры. Я не хотела союза, наспех вымощенного войной. Не хотела принца из сказки или какого-нибудь юнца с молочной кожей и медовыми глазами, что поклянется в любви, не успев перевести дыхание после знакомства. Я жаждала чувств, неподвластных времени; непостижимых, будто сама ночь, и в то же время понятных, как мое собственное тело. Я мечтала о невозможном, и тем проще было выбросить эти мысли из головы.

      3. Любимые дочери

      Не знаю как, но я смогла спуститься со стропил, по лестнице и покинуть соты архива. Мне было все равно, кто меня увидит и о чем спросит. Бхарата уже от меня отказалась. В доме собственного отца я стала лишь гостьей, коротающей время в ожидании, пока паланкин унесет ее в другую клетку.

      Я была на полпути к гарему, когда за спиной послышался топот ног.

      – Принцесса Майявати, раджа Бхараты, Рамчандра, просит вас немедленно явиться в сады.

      Прежде чем обернуться, я прикрыла лицо вуалью. Почему каждый стражник всегда уточнял «раджа Бхараты, Рамчандра»? Будто я не знаю, как зовут моего отца. «А, этот раджа. Я-то думала, вы про какого-то другого правителя». Дураки.

      – Сейчас?

      Стражник моргнул. Он был молод и красив зыбкой, неприметной красотой. Даже вдруг захотелось спросить, не собирается ли он вписать свое имя рядом с именами своры волков, что явятся в Бхарату, дабы претендовать на мою руку в сваямваре. Должно быть, я неосознанно усмехнулась, потому как юный стражник вздрогнул, хоть и попытался это скрыть. Наверное, решил, что я наслала на него проклятье.

      – Да, принцесса. Он ожидает вас в садах.

      Что-то новенькое. Отец никогда никого не ждал.

      – А если я откажусь?

      Стражник отшатнулся:

      – Я…

      – Не волнуйся, это просто вопрос.

      – То есть вы…

      – То есть я пойду с тобой, – медленно протянула я. – Показывай дорогу.

      Он развернулся на пятках и, секунду поколебавшись, зашагал обратно по тропинке. В груди заворочалось чувство вины. Стражник лишь выполнял свой долг. Он даже не оскорбил меня открыто ни словом, ни делом – иные гаремные жены, к примеру, плевали на мою тень.

      Я хотела было извиниться, но передумала. Слова прозвучали, их не вернуть. Вокруг нас в ранних сумерках мерцал двор моего отца. Хотя солнце почти зашло, небо оставалось насыщенно-имбирно-желтым. Облака осыпались сверкающей киноварью, что исчезала где-то в сплетении древесных крон. Тут и там в серебряной глади озер плескались последние проблески света, и догорало под водой плоское пламя.

      С первого взгляда казалось, будто вход в сады Бхараты отмечен лишь беспорядочно разросшимися розами. Но стоило присмотреться, как под лепестками расцветало кованое железо врат, что змеилось вверх, соединяя деревья – инжир и ниим, сладкий миндаль и кислый лайм – в живые перголы. По саду кружила