Песнь бича. Макс Брэнд

пронять до души

      И заставить пеона кричать,

      Нужно шкуру изрезать до кости.

      А вот с нежною кожею дело иное:

      Из нее извлеку даже песню.

      Эта музыка муки и боли

      Будет с губ благородных срываться.

      А последние четыре строки в вольном переводе звучат вроде этого:

      Довольно с меня толстокожих пеонов,

      Педро, Хуанов, Хосе и Леонов.

      Подайте хозяев с господской террасы,

      Диаса, Анхелеса или Лерраса.

      Вот эту самую песню и распевал молодой парень на берегу Рио-Гранде. Пел громко и задушевно, поскольку здорово набрался мескаля[2]. Особый эффект его пения достигался тем, что этот мексиканский ковбой, разряженный в расшитый серебряными блестками костюм из желтой кожи, горланил песню в городишке, который весь, до последней пяди, находился на землях того самого благородного семейства Леррасов. Пеоны побросали свою работу и подошли, чтобы послушать. Оглядываясь по сторонам и убеждаясь, что поблизости нет никого из хозяйских прихвостней, они улыбались, переглядывались и с нескрываемым удовольствием наслаждались оскорблениями, звучавшими в адрес их господ. А парень, разъезжая на лошади взад и вперед, продолжал распевать, время от времени прикладываясь к бутылке, которой к этому же отбивал ритм.

      Куплет следовал за куплетом. Все мексиканские песни необычайно длинны, а эта походила на целую эпическую поэму, по большей части столь непристойную, что выдержать подобное могли лишь уши пеонов.

      А по другую сторону узкой в этих местах знаменитой Рио-Гранде, в патио[3] таверны, обращенном на юг, прямо в сторону мексиканского городка, эту песню слушал, потягивая холодное пиво и покуривая цигарку, Монтана.

      Высокий мужчина с выгнутыми колесом негнущимися ногами, выдававшими в нем истинного наездника Запада, подошел к его столику и сдвинул на затылок шляпу. Тесная тулья оставила на лбу красную полосу, по его лицу медленно струился пот.

      – Ты – Монтана? – спросил он.

      – Кое-кто меня так называет, – с еле заметной улыбкой ответил Кид.

      – Меня зовут Райли. Я живу в этих местах.

      – Присядь, в ногах правды нет, – пододвигая стул, предложил Кид.

      Райли уселся.

      – Выпьешь? – поинтересовался Монтана.

      – Давай сначала потолкуем.

      – Ну тогда говори.

      – Мы тут с ребятами кое-что обсуждали, – усаживаясь поудобней и передвигая пояс так, чтобы кольт в кобуре оказался под рукой, начал Райли. – Нас очень интересует, надолго ли ты задержишься в наших краях.

      – Пока не отдохну.

      – Но кое-кто из ребят обратил внимание, что ты вовсе не выглядишь усталым.

      – Да ну?

      – С виду свеж как огурчик.

      – Внешний вид зачастую бывает обманчив, – заметил Монтана. – Знаешь, сколько на свете людей со здоровым цветом лица и улыбкой на устах должны щадить свое больное сердце? Закуришь?

      Райли принял предложение и свернул из желтоватой маисовой бумаги и табака «Булл Дерхэм» цигарку.

      – Интересно, из чего его делают? – полюбопытствовал Райли. – Мелко режут сорняки и пропитывают отжимками табачного сока?

      – Какая разница? Все дело в привычке, – буркнул Монтана.

      – Вот это-то мне больше всего и нравится в людях! Забавно, как некоторые привязаны к своим привычкам. Одни наслаждаются свежим воздухом и жизнью в чудесном краю, а другие скучают без каменных плоскогорий и пыли пустыни. Находятся и такие, кому жизнь не в радость, если нет опасностей. – Райли посмотрел прямо в глаза Монтане.

      – Ну да, – отозвался тот. – Одни жить не могут без пульке[4], а другие не станут поить им даже свиней.

      – И тем не менее, – продолжал Райли, – даже в этом патио можно найти пять-шесть человек, в чьих головах засела одна и та же мысль… Посмотри. Вот этот костлявый оборванец, что сидит один, и те двое парней в углу, которые потягивают водку и тихонько переговариваются, а еще та парочка у ворот патио, делающая вид, что нас не замечает… Как ты думаешь, что у них на уме?

      – Мечтают о дне грядущем, – быстро нашелся Кид.

      – Черта лысого! Они думают о твоей персоне. Сколько тебе лет, Монтана?

      – Если иметь в виду годы, то не так уж и много. Но если сосчитать все выпавшие на мою долю заботы и напасти…

      – Мне это известно, как и то, что у тебя красивые волосы, а все эти бродяги спят и видят, как бы снять с тебя скальп.

      – Неужели? – приглаживая длинными пальцами только что упомянутые собеседником волосы, удивился Кид.

      – В Чиуауа за голову Монтаны обещают пять тысяч долларов. В Соноре – десять тысяч песо. А в Мехико к этой сумме добавляют еще столько же.

      – И все ж не думаю, что эти ребята гоняются за моим скальпом, – добродушно

2

Мескаль – мексиканская кактусовая водка.

3

Патио – внутренний дворик.

4

Пульке – мексиканский хмельной напиток из агавы.