Комедианты. Валерий Михайлов

я подпрыгнул.

      – Вас ждут, – сказала она, также глядя куда-то в сторону.

      Я для приличия постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел внутрь.

      Кабинет был огромным, просторным, выполненным в мягких тонах большей частью серого цвета. Возле огромного окна стоял большой стол с мягким удобным креслом, стоившим, наверно, целое состояние. Рядом со столом стояли тоже удобные, дорогие кресла, но попроще. Вдоль стен были стеллажи с книгами, папками, кассетами и прочей ерундой. Излишеств в кабинете не было. Все было выполнено в стиле изысканной простоты.

      За столом сидел мужчина в белом халате, удивительно похожий на доктора Айболита из черно-белого детского фильма. Он что-то сосредоточенно писал.

      – Здравствуйте, – сказал я нерешительно.

      – Здравствуйте. Проходите, присаживайтесь, – он показал рукой на кресло сбоку стола.

      – Папироску? – Он протянул мне пачку «Герцеговины флор» – точь-в-точь такие курил Сталин.

      – Не откажусь.

      Он дал мне прикурить, и я затянулся дымом дорогого хорошего табака.

      – Как вам тут у нас? Нравится? – Он улыбнулся обворожительной улыбкой и посмотрел на меня добрыми, удивительно добрыми, проницательными глазами.

      Он смотрел на меня, и я полностью терял контроль… нет, не контроль… ладно, пусть будет контроль. Он смотрел на меня, и я чувствовал, что меня накрывает волна неведомого мне ранее экстаза. Этот человек, совершенно незнакомый, чужой человек с добрыми глазами становился для меня самым родным, самым близким существом на всем белом свете. Он был моим богом, этот человек с внешностью доброго доктора. Прикажи он, и я, не раздумывая, покончил бы с собой или убил бы кого угодно, даже родную мать. Он же улыбнулся мне еще раз своей обворожительной улыбкой и совершенно спокойно, без грома и молний или неземного света, который обычно сопровождает явления бога, спросил:

      – Как устроились?

      – Замечательно, – ответил я, – лучше, чем в раю.

      – Лучше, чем в раю? – Он еще раз улыбнулся. – Что ж, рад, что вам здесь понравилось, м…

      – Дюльсендорф, Карл Дюльсендорф.

      – А я профессор Цветиков, или Марк Израилевич Цветиков, если вам так удобней.

      Если мне так удобней! Мне! Я чувствовал себя… пылинка на его туфлях по сравнению со мной казалась мне целой вселенной! Этот человек покорил меня, уничтожил, сделал фанатичным почитателем себя. Даже сейчас, спустя много лет, спустя годы и годы анализирования тех событий, я чувствую в душе трепет и благоговение, когда говорю о нем. И это несмотря на то, что именно он обрек меня на бесчеловечные мучения эксперимента, к тому же из-за него погибли моя беременная жена и неродившийся ребенок.

      – Нас ждет большое будущее, Дюльсендорф, – сказал он мне, давая понять, что наш разговор окончен, – помните об этом.

      Обед прошел в неестественной тишине. Все переживали встречу с Цветиковым, по крайней мере, так мне тогда казалось. Нас стало значительно меньше. Человек