Детектив «Седьмой флот». Сергей Алланович Качуренко

нет. Звонил референт некоего отца Александра. Не понимаю, как узнали, где вас искать?

      – Чего хотел?

      – Оставил номер телефона, – проворчал Давидович и раздухарился. – Вот ведь несправедливость! У попов референты! У следователя прокуратуры даже писаря нет! Так что – диктовать номерок?

      – Я конспирацию не отменял. Приеду, позвоню с твоего стационарного.

      – Звонить не надо. Велено прибыть в Сиреневую рощу к монастырю. Позвонить с проходной. У них своя секретность.

      – Через час буду у тебя.

      Безусловно, я догадался, кто такой отец Александр:

      «Похоже еще один сокурсник примкнул к нашей команде. Хотя торопиться с выводами рановато. Да и срочности, как видно, никакой. Если бы невмоготу – Сан Саныч заявился бы среди ночи».

      Натянув шорты, побрел к умывальнику. По двору шастало семейство отбывающих восвояси белорусов. Вместо утреннего выхода на пляж, сябры собирались в дальнюю дорогу. Загрузили свой старенький «фольксваген» до такой степени, что казалось, будто он стонет.

      Зато был повод порадоваться: «Освобождается комната для моих помощников. Теперь спокойнее будет. Только бы скорее!».

      Глава третья

      БАТОН

      Душный коридор районной прокуратуры на улице Черняховского, несмотря на утренние часы, был запружен посетителями. Зато в просторном кабинете Сергея Давидовича господствовала тишина. Еле слышался мерный рокот кондиционера, наполнявшего рабочее пространство спасительной прохладой.

      Панфилов восседал за офисным столом, загроможденным электронными и компьютерными гаджетами. Молча кивнул, прижимая к уху телефонную трубку, и указал на кресло возле окна. При этом старался успевать записывать на развороте перекидного календаря.

      Молодязев примостился на подоконнике с гримасой, отдаленно смахивавшей на улыбку, и салютовал запотевшим фужером с минералкой:

      – Здорова, Слон! Слыхал, тебя попы разыскивают? Отпевать, что ли?

      – Это была шутка? – парировал, учуяв тягостную атмосферу. – Выкладывай, что стряслось.

      – Убили Славу Костюченко. Помнишь, на курсе был женатик-бутуз? Компанейский такой. Пуфиком обзывали.

      – Как не помнить, – ошеломленный известием я повалился в кресло.

      Репа склонился и зашептал:

      – Сеня-летописец первым узнал за убийство и побудку спозаранку сыграл. Я бегом Давыдыча тормошить. Веришь?! Вот как тебя заранее ощущал вблизи, так и халепу эту кормой чуял! – он покосился на Панфилова. – Серж связался с опером из Суворовского, который на место выезжал. Ну, а твоя чуйка, какие сигналы подает?

      – Аналогичные. Спичечный коробок перед глазами маячит.

      – У меня улыбка Чеширского медведя. Про попа, что думаешь?

      – Че тут думать? Батон стрелку забил.

      – В цвет!

      Я испытал спокойную радость, на миг приглушившую горесть после жуткого известия, и попытался воссоздать в памяти наружность приятеля юности, который, наконец, отыскал свое…

      Коренной одессит Александр Александрович Саечкин